Марк Поповский - «Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

— Чего же вы ждете от своей деятельности, что мальчики и девочки, взращенные на такого рода книгах, в будущем преобразуют Россию?

— Я не политик и не предсказатель. Меня интересует лишь каждый отдельный человечек, который возьмёт в руки мои книги, прочитает, обдумает их и тем духовно обогатит себя. Разве этого недостаточно?

…Я перечитал записи шести интервью, взятых у "старых русских". Комментировать не стану. Но мне кажется, что теперь я начинаю лучше понимать причину, по которой "третья" и "первая" волны российской эмиграции в Америке не находят общего языка. А вы, уважаемый читатель, что думаете по этому поводу?

Всякий раз, когда в Нью-Йорке я попадаю в общество пожилых интеллигентных эмигрантов, разговоры наши неизменно соскальзывают на одну и ту же стезю. Собеседники жалуются на то, что в своём преклонном возрасте не могут одолеть английский. Из-за этого Америка остаётся для них непостижимой, до конца не понятной. Они не посещают кино и театра, не понимают большей части того, что видят на экране американского телевизора. От родной российской культуры оторвались, а до американской не дотянуться. "Мы загнаны в тёмный чулан, — драматически воскликнул на одном таком сборище пожилой учитель-москвич. — Российская дверь захлопнулась, а американскую нам вовек не открыть."

За всеми этими стенаниями я угадываю не только грусть эмигранта по утерянной русской культуре, но и тоску интеллектуалов по так называемым "разговорам на кухне". В оставленной нами стране такого рода сидения, где участники поносили Хрущёва-Брежнева, передавали друг другу запретные рукописи и тихонько напевали песни Высоцкого, Галича и Окуджавы, когда-то составляли немалую часть нашей духовной жизни. Именно этого, как мне кажется, не хватает в Америке пожилым русскоязычным новоприезжим. Создавать свои собственные культурные, общественные и политические объединения мы не очень-то умеем, в результате возникает тот самый "чулан", из которого вроде бы и выхода нет.

Я такого рода жалобы не поддерживаю. И не потому, что владею английским. Мой английский слаб. И тем не менее на одиночество не жалуюсь. Ибо с первых дней обрёл добрых знакомых среди так называемых "старых русских", тех, кого судьба забросила на американский берег полсотни лет назад и даже раньше. Никогда не забуду встреч с писателями и поэтами, ныне покойными: Василием Яновским, Иваном Елагиным, Родионом Берёзовым. Находил я интересных собеседников среди сотрудников радио "Свобода", в Русском институте Колумбийского университета. Постепенно удалось дознаться, что в Нью-Йорке функционирует добрый десяток русских научных, культурных, религиозных и национальных организаций. Профессиональное любопытство и тяготение ко всему русскому побудило меня разыскать руководителей этих объединений. Приятной неожиданностью было узнать, что в Нью-Йорке уже полвека существует Русская академическая группа (РАГ), три десятка лет выпускающая солидные тома своих "Записок". Получив на днях 28-й том, я обнаружил в нём множество интересных статей и в том числе блистательную работу о Достоевском моего друга профессора Арона Каценелинбойгена. Познакомиться с многими членами Академической группы пока ещё не удалось, но общение с Председателем РАГ профессором Надеждой Жернаковой вызвало у меня глубокое уважение к содружеству русских исследователей.

Я далеко не во всём соглашусь с собеседниками, прожившую в Америке большую часть своей жизни. Но меня привлекает в них упорство, с которым они сохраняют русскую культуру, русскую политическую мысль. Один из тех, кто прибыв в Америку задолго до нас, не растворился в ней и, более того, сберёг свои российские идеалы — Петр Николаевич Будзилович.

Мы с ним, как выяснилось, почти ровесники. Юность наша совпала с началом войны. Жестокая эпоха изрядно отыгралась на нас. Я побывал в ленинградской блокаде, а потом на фронте. Его, уроженца Гомеля, немцы угнали в Германию в качестве "остарбайтера". После войны я, нищий и бездомный, пытался прорваться в профессиональные журналисты. Петр, сидя в лагерях Ди-Пи, всячески крутился, чтобы союзники, не дай Бог, не вернули его в СССР. В конце концов каждый из нас к своей цели пробился. Петр Николаевич стал американским инженером и видным общественным деятелем, я — советским литератором, в тайне писавшим запретные книги. Жизнь за полвека склепала каждого из нас на свой лад. Мы — разные. В частности, по-разному относимся к вопросу о своей национальной принадлежности. Нелёгкий эмигрантский путь вызвал у Будзиловича повышенные национальные чувства. В разговоре он снова и снова возвращается к своей русскости. У меня многочисленные неприятности, связанные со сталинским и послесталинским государственным антисемитизмом, обострённых еврейских чувств почему-то не вызвали. Даже угрозы кагебешников, выдворявших меня из страны, не побудили ехать в Израиль.

К национальным чувствам Петра Николаевича я отношусь с уважением. Для него это не пустые слова. В частности, Будзилович с группой таких же страстных националистов основал в США сообщество земляков — Конгресс русских американцев (КРА). Объединение это отметило недавно четверть века своего существования. Создание такой организации — дело вполне рациональное. В США насчитывается два миллиона этнических русских. Кто-то же должен представлять и защищать их интересы. Такого же мнения держатся, очевидно, и власти страны. Борьбу Будзиловича в поддержку прав своей этнической группы они отметили высокой государственной наградой: медалью почёта "Эллис Айленд". И всё-таки в политических взглядах земляка приемлимо мне далеко не всё. Петр Николаевич несколько раз в нашем разговоре повторил слова "русофобы", "русофобия". Ненавистниками русских эмигрантов выступают, по его мнению, леваки-профессора американских университетов, которые постоянно смешивают понятия "русский" и "советский”. Профессора эти, а следом за ними американские журналисты и кое-кто из политиков, годами проводят в своих лекциях, статьях и выступлениях идею о нераздельности истории дореволюционной России и нынешней советской политики. У широкой публики такого рода речи создают представление, что русский народ в целом и коммунисты — одно и то же. Это они, русские, угнетают остальные народы, населяющие Россию.

Для русских, поселившихся после войны в США, наиболее болезненно прозвучал закон 86–90 о порабощенных народах (1959 г.). В том законе были перечислены все народы, попавшие под пресс коммунистического режима… кроме русского. Получалось, что русские — народ-злодей, поработивший несколько сот национальностей, но сам от коммунизма абсолютно не пострадавший. Основатели Конгресса русских американцев (КРА) как одну из важнейших целей своей организации поставили не допускать впредь публичного смешения понятий "русские" и "коммунисты". Позднее возникла необходимость бороться и против укоренившегося в здешней прессе оскорбительного выражения "русская мафия".