Алексей Тарханов - До востребования, Париж

В течение долгого времени торговля телом – живым или бумажным – была приметой района. Теперь разврат ушел в Сеть, а магазины, которые торговали разными женскими анатомическими деталями, бедрами и попами (пугающе напоминавшими пособия в поликлиниках или муляжи мясной лавки людоедов) стоят пустыми в ожидании редкого пожилого развратника, так и не овладевшего интернетом.

Об этом мы говорили с моим приятелем, университетским философом, унаследовавшим порнографическую лавку от своих родителей.

Можно ли сохранять нежные детские воспоминания о коллекции бумажных и пластмассовых непристойностей? А вот мой знакомый их сохранил. Теперь он содержит обычный книжный магазин, но коллекционирует особые книги, старинную эротику, к нему приходят знатоки, он консультирует антикваров. У него не увидишь современной порнографии, только старинная, из тех времен, когда один вид голой девической коленки мог привести мужчину в исступление.

Моего приятеля волнуют новые технологии. Теперь все готовятся к продажам живых секс-кукол, развратных роботов, которые будут выполнять любые прихоти владельцев. Он не принадлежит к энтузиастам технического прогресса в данной конкретной области, я тоже.

Вспоминаю выставки одного из любимейших моих современных художников, австралийца Рона Муека, который изготавливает и показывает огромных человекообразных мужчин и женщин. Каждая фигура требует работы, как океанский корабль на верфи, их немного, изготовление их стоит бешеных денег, и я никогда бы не мог представить себе муековские скульптуры, несмотря на все тщательно проработанные трещинки и волоски, в роли сексуальных объектов.

Дело даже не в размерах, но в том, что, по мне, нет ничего более отвратительного и асексуального, чем искусственные люди. Мой приятель показал мне документальный фильм, снятый в сборочном цехе фабрики, где отливают в мягком пластике женские тела и бойко монтируют на конвейере соски и вагины. Показали в этом фильме и счастливых владельцев, которые рассказывали о том, как вновь приобретенные куклы обогатили их личную жизнь или даже жизнь их семьи.

Кукольные хозяева, как я понял, относятся к ним как к моделям самолетиков или коллекции машинок, которые они тоже собирают. Правда, проблем с sex doll невпроворот. Куклы не ходят, не моются, не видят. С ними нянчатся, как с парализованными, таская на руках, пытаясь усадить поудобнее и пособлазнительнее, но на самом мягком диване они выглядят в лучшем случае как перебравшая школьница, которую сейчас стошнит.

Нам обещают, правда, что их научат стоять, потом ходить, потом говорить. На всех посвященных этой новости сайтах множатся плоские шуточки о том, что куклы никогда не будут жаловаться на головную боль. Я-то считаю, что с такими надеждами лучше распрощаться сразу, потому что куклы будут перегреваться при подзарядке, обновлять операционную систему и зависать в самый неподходящий момент. Так что появятся целые бригады техников скорой помощи, наподобие тех, которые вытаскивают несчастных из застрявших лифтов.

На самом деле история куклы как сексуального объекта началась не вчера. Тут приходит на ум, конечно, история Пигмалиона. Хотел бы я знать, упрекал ли себя художник, занимаясь потом любовью со своей ожившей Галатеей, в том, что недоработал, не предусмотрел, дал слабину, поспешил со сдачей объекта Все же было в его руках.

В парижском музее Бурделя я видел выставку «Манекен художника, манекен-фетиш». Она начиналась с манекенов, которыми пользовались художники вместо того, чтобы писать натурщиков, а потом приходила к историям, когда превратившиеся в человекоподобных кукол манекены оживали и порабощали своих хозяев. Вот вам история куклы, принадлежавшей художнику Оскару Кокошке и известной не меньше, чем Олимпия-Коппелия или кукла наследника Тутти. Когда его любимая Альма Малер оставила его, он заказал мюнхенской художнице театра Гермине Мосс изображение своей подруги в натуральную величину и со всеми деталями. В отличие от реальной Малер, она была буквально набитая дура, послушная и бессловесная. Возможно, именно то, что и было нужно Кокошке. Поигравшись с ней, он искромсал ее на куски, а отрубленную голову выкинул на помойку.

В Париже не так уж много парижан. Поменьше, чем в Москве москвичей. Зато туристов в Париже в урожайный год почти столько же, сколько жителей в стране.

Здесь к туристам относятся не с таким холодным отчаянием и враждебностью, как в Венеции. В Париже на них смотрят как на голубей на площади: даже не прочь покормить с руки, учтиво показать дорогу, быстро и без особой настойчивости поухаживать за симпатичной туристкой. Но брать домой? Никаких хомяков!

Туристы такое потребительское отношение к себе чувствуют. Нет для них большего оскорбления, чем сказать им, что они – туристы. Они боятся, что их таким образом держат за лохов, будут невкусно кормить, не то показывать и обсчитывать на каждом остром парижском углу.

Еще больше они боятся быть банальными и попасть в туристическое, неаутентичное место. Перед поездкой они изучают блоги и TripAdvisor (не так давно пойманный за руку на самопальной рекламе), всякие «лонли плэнет» и «пти фюте», не догадываясь, что именно таким образом поступают патентованные туристы всех стран и народов.

Стоит ли иностранцам, которые туристы, опасаться чего-нибудь в Париже? Да нет! Возможно, на месте туриста я обошел бы стороной Moulin Rouge , как бы мне его ни впаривали. Место старинное, отпраздновавшее свои 120 лет абсолютным мировым рекордом: 720 подъемов ножек за 30 секунд. Но это канкан на конвейере. Каждому шоу отведено свое время в истории. Дальше старость и деменция.

Чтобы увидеть кабаре, сохранившее еще некоторое количество жизненных соков, идите в Crazy Horse . «Лошадки» хорошо подобраны, идеи постановок поновее, хотя им тоже 60 лет в обед, и усталость жанра заметна. Но все же не такая, как в Moulin Rouge , которым наслаждались парижане сто с лишним лет тому назад, а теперь оставили приезжим в не самом приятном районе промышленного разврата Пигаль, хиреющем и загибающемся, как какой-нибудь поселок при заброшенной шахте.

Я не пошел бы гулять по Елисейскими Полям. Поэзии в них не больше, чем в московском Комсомольском проспекте. Не спорю, ее и там можно найти. Елисейские Поля – кратчайший путь между двумя славными точками: от Конкорда до Триумфальной арки, но между ними – разочарование. Начало Полей от Конкорда, впрочем, получше. Там вам и начало магазинных троп, и аукционный дом «Арткуриал», где в саду всегда выставлено что-то забавное, и разбитый издавна на так называемые квадраты парк до круглой площади Рон-Пуэн.