Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 5

Все известные в настоящее время 26 рапортов «Джона» с грифом «весьма секретно» являются машинописными копиями, исполненными в дореформенной орфографии.

Первое сообщение было подготовлено 20 июня 1919 г. и вполне допускаем, что согласие «Джона» на негласное сотрудничество в интересах представляемого майором Марино учреждения, было получено накануне. Предполагаем, что было оформлено письменное соглашение, в котором были оговорены условия поощрения в виде регулярного оклада содержания или единовременное денежное вознаграждение за каждое сообщение.

Судя по сквозной нумерации, рапорт № 139 от 22 января 1920 г. «Джон» подготовил на станции Иркутск, и он касался ключевого момента передачи власти от Политцентра Военревкому [608]. А последнее из известных сообщений, исполненное 10 марта в Харбине, дошло до нас непронумерованной копией. В нем агент проанализировал «положение атамановщины» после встречи с начальником штаба генералом М.И. Афанасьевым при новом главнокомандующем Г.М. Семенове, предрекая преемнику «колчаковии» неминуемое поражение и бегство за границу [609].

Таким образом, за семь месяцев негласного сотрудничества в России агент подготовил полторы сотни донесений, которые еще предстоит найти в российских и зарубежных архивах в полном объеме.

Кто скрывался за псевдонимом «Джон»

Добывание конфиденциальной и секретной информации с помощью агентов давно и успешно практиковали ведущие державы Европы. В ходе Гражданской войны в России от тайного процесса не отказались ни большевики, ни их противники. Каждый из участников шпионажа в стане противника в период боевых действий рисковал не только репутацией, но и жизнью, и поэтому скрывал свое лицо за маской псевдонима.

После введения в научный оборот 26 выявленных рапортов «Джона» (15 % общего количества) исследователи истории спецслужб и военные историки хотели бы получить развернутые ответы на непростые вопросы: достоверность агентурной информации, способы ее добывания в армии и ставке Колчака, круг информаторов и значимых связей «Джона», личность агента и его куратора, а также поименовать заказчика разведданных.

Спустя век уральскому ученому М.И. Веберу удалось раскрыть «Джона». При анализе выявленных рапортов из Российского государственного военного архива он сравнил один из них с документом из коллекции Государственного архива Свердловской области. В своем первом донесении Марино (20.06.1919) агент неосторожно указал: «Я написал отношение прокурору», в котором выступил против «провокации со стороны Военного контроля» в отношении екатеринбургских чиновников Е.А. Труппа, Н.А. Варгасова и П.И. Ковалева, подрывающей авторитет военной власти. В то же время историк отыскал указанное обращение (7.05.1919) за подписью «начальника отделения Земана» и реквизитами «Екатеринбургского контрразведывательного пункта штаба Сибармии».

Поручик Э. Земан оказался достаточно известным лицом в антибольшевистский период Екатеринбурга, так как он руководил чешской контрразведкой на Среднем Урале с августа 1918 г. по июнь 1919 г. После начала Первой мировой войны 25-летний преподаватель из г. Жатец Австро-Венгерской империи был призван в армию и отправлен на Восточный фронт, а в июне 1915 г. он попал в русский плен возле польского города Рудник на реке Сан. Спустя год Земан вступил добровольцем в Чехословацкую дружину в г. Борисполе и принял православие, получив при крещении имя Василий. Подпоручик Земан продолжил службу в штабе 1-й Гуситской дивизии Чехословацкого корпуса, который после заключения Советской Россией мирного договора с Германией был готов сражаться на Западном фронте во Франции. После вооруженного мятежа чехословаков против советского правительства в мае 1918 г. и распространения антибольшевистской власти на Урале он возглавил подразделение чешской контрразведки в Екатеринбурге [610].

По сути возмущенного письменного обращения «Джона» в органы прокуратуры поясним, что сотрудники белой контрразведки заманили 15 апреля 1919 г. упомянутых чиновников выступить на конспиративной квартире в Екатеринбурге перед якобы сочувствовавшими эсерам рабочими, где приглашенных ораторов задержали. После огласки дело получило общественный резонанс, а по распоряжению командующего Сибирской армией генерала Р. Гайды арестованных членов партии социал-революционеров освободили из-под стражи [611].

Отметим, что в структуре армии Колчака действовали органы контрразведки. Власть военных в ходе боевых действий повсеместно распространялась и на гражданских лиц. Однако с начала 1919 г. работавшая с населением контрразведка стала именоваться Военным контролем. Органы контрразведки и Военконтроля в Екатеринбурге возглавлял подполковник Н.И. Белоцерковский, до этого обучавшийся в Николаевской Академии Генштаба, эвакуированной советским правительством в горную столицу Урала.

Другой документально зафиксированный инцидент свидетельствует о широких полномочиях и возможностях чешской контрразведки на Урале. В январе 1919 г. военный комендант Нижнего Тагила застигнул чехословаков, которые в его отсутствие «нахальным образом знакомились с документами», проникнув даже в спальню. Непрошенные гости были удалены из здания комендатуры, но в результате несанкционированного обыска они изъяли документы предшествующих комендантов инженера Й. Студенного, поручика К. Штички и руководителя следственной комиссии доктора Папека, состоявших на чешской службе. Однако гневную жалобу тагильского коменданта «с недопустимыми выражениями» Э. Земан, пользуясь штабными привилегиями, лично дезавуировал перед начальником штаба Сибирской армии Б.П. Богословским [612].

По отчетным документам известно о 140 поименованных чешских военнослужащих, которые были прикомандированы к Военконтролю штаба Сибирской армии в качестве силовой поддержки [613].

В связи с выводом легионеров с антибольшевистского фронта на линию Транссиба встал вопрос о прекращении деятельности чешской контрразведки. Однако Э. Земан, согласовав свои действия с перешедшим на русскую службу командующим Сибирской армией генералом Р. Гайдой, обратился 17 марта 1919 г. к начальнику военного отдела Чехословацкого национального совета в России полковнику Р. Медеку с предложением «остаться и дальше, как чешская тайная разведывательная часть при Сибирской армии» на денежном содержании белой армии. При этом он отметил исключительные заслуги возглавляемого им подразделения за минувшие восемь месяцев: «В самом Екатеринбурге мы предотвратили три восстания, арестовывая в решающий момент руководителей большевиков». Далее чешский поручик указал, что располагает данными о планируемом мятеже подпольщиков, которые припрятали «28 возов оружия, найти которые трудно из-за большого количества снега». В то же время чешская контрразведка не хотела передавать свои оперативные наработки русским коллегам, мотивируя «отсутствием годных людей, которые смогли бы продолжить работу, начатую нами» [614].