Константин Ковалев - Евдокия Московская

О родном брате князе Юрии Дмитриевиче — ни слова!

И снова зададим всё тот же вопрос: почему Василий не хотел передать престол Юрию, последовав завещанию своего отца?

Попробуем в очередной раз кратко на него ответить.

Во-первых, из-за влияния Литвы, которая была против Юрия («литовская» и «смоленская» партии). Из этого вытекали многие другие причины.

Во-вторых, из-за ревности к брату, возникшей ещё со времён ордынского плена, и особого выделения Юрия в роду Донского.

В-третьих, из-за влияния на него, ещё в прошлом, митрополита Киприана.

И в-четвёртых, из-за влияния супруги — Софьи Витовтовны, которая, кроме имевшихся у неё «политических» убеждений, была просто-напросто ещё и очень самовластной женщиной.

Но русская история не была бы таковой, если бы не сохранилась ещё одна версия событий, связанная с завещанием Василия I. По этой версии он как будто всё-таки оставил великое княжение… брату — Юрию Дмитриевичу!

И будто бы вдова — Софья Витовтовна — успела эту духовную грамоту (связанную с именем Юрия) уничтожить, а старую — приберечь и потом всем показать.

Эту странную легенду, собственно, породил пребывавший век спустя в России австрийский посол Сигизмунд Герберштейн. Вот что он отметил в своих «Записках о Московии»: «Василий Дмитриевич не любил своего единственного сына Василия, так как подозревал в прелюбодеянии свою жену, от которой тот родился, поэтому, умирая, оставил великое княжение Московское не сыну, а брату своему Юрию, но большинство бояр примкнуло всё же к сыну».

Естественно, что подтверждение этим словам найти трудно, если вообще возможно. Хотя с лёгкой руки Герберштейна мы становимся свидетелями ещё более серьёзных намерений и действий так называемой «литовской партии», которая ради достижения своих целей, как видим, не постояла бы ни перед чем.

Впрочем, пусть данное утверждение остаётся на совести иностранца, исправно умевшего собирать всевозможные слухи; некоторые из этих слухов, правда, почему-то оказывались вовсе и не слухами.

Итак, на Московском престоле, на великом княжении появился юный Василий Васильевич.

Дело князя Дмитрия Донского и соблюдавшей его завещание жены Евдокии закончилось нарушением заповедей отца и деда, а также умалением уважения к матери и бабушке.

Русь пошла иным путём…

Пречистыя Богоматери, ея же страшным явлением злочестивый

Темир Аксак устрашися, и побеже, и исчезе.

Но мы вернёмся в конец XIV столетия, ибо там происходили события, которые всё так же повествуют о выдающейся роли великой княгини Евдокии в русской истории.

В середине 1390-х годов произошло событие, которое напрямую связывается с её именем. Когда определялась судьба всей страны, её роль оказалась необычной, даже в некотором роде главной. Именно ей удалось принять, возможно, единственно правильное решение, после которого Москва была спасена.

И событие это было связано с наиболее известными именами в мировой истории заката XIV столетия.

Ещё в начале 1390-х годов появился с востока в поле зрения Руси грозный властитель и воин — Тамерлан. При Московском дворе к этим новостям относились с особой серьёзностью. Тогда уже знали о силе, могуществе и неординарной жестокости этого человека. Уже доносились вести о том, что бывший его союзник и подчинённый ему полностью ордынский хан Тохтамыш фактически предал своего хозяина, начал собственную политику по отношению к соседям и к нему самому. Всё это разгневало Железного Хромца — Тимура.

Больше всего Тамерлана раздражало именно предательство Тохтамыша, которого он не раз спасал и к которому благоволил. Привычная ордынская хитрость в данном случае сыграла для Тохтамыша роковую роль. Он получил страшного врага, умеющего доводить свои планы до конца.

Тимуру приписывается послание, которое он направил непосредственно Тохтамышу. Оно датируется 1391 годом. Вот строки из письма возмущённого Тимура хану Тохтамышу: «Великий хан Тохтамыш в своём письме много говорит о моей мудрости, а сам считает меня глупцом, если думает, что я поверю его обещаниям. Ты давал их мне уже не раз и всегда после этого нарушал. У плохого дровосека всегда виноват топор, а у хана Тохтамыша всегда виноваты дурные советники! Я принял тебя как сына, дал тебе много больше того, на что ты мог рассчитывать. А чем ты мне заплатил?.. Я не верю этим словам! Хан Тохтамыш не отбросил свой кинжал, а только обмазал его мёдом. Не думай, что я стану этот кинжал облизывать!»

Собрав громадное по тем временам войско (некоторые источники утверждают, что у него было около 200 тысяч ратников), Железный Хромец двинулся к Волге. Здесь, на левом берегу могучей реки, встретились две армии.

Ордынское войско под командованием хана Тохтамыша было прекрасно подготовлено. Он, как и его предшественники, традиционно с помощью силы умел держать в узде своих врагов. Но перед организованными полками Тамерлана, уже закалёнными в боях по всей Азии, они оказались совершенно бессильными.

Поражение Тохтамыша в битве было ощутимым. Великая Орда давненько не испытывала подобного «унижения».

Именно эта ситуация, как мы уже рассказывали, как раз и сыграла важную роль в присоединении к Москве Нижегородского княжества (ранее принадлежавшего отцу Евдокии — князю Дмитрию Константиновичу).

Хан отдал сыну Евдокии Василию Дмитриевичу ярлык на княжение быстро. У него не было ни времени, ни сил, чтобы после поражения от Тимура разбираться с «какой-то там» Русью. Ему требовалось оправиться от ран и собирать новые силы. Потому что все знали — пока Тамерлан не возьмёт своё, не отомстит, не добьёт врага — он не остановится. Новые нашествия были легко предсказуемы.

Кстати, тогда же и Витовт, «под шумок», прихватил себе столицу — Вильно и ряд литовских земель, включая западнорусские. Ослабление Востока было ему на пользу. Замыслы литовца и его дочери — московской великой княгини Софьи — начинали неожиданно быстро осуществляться.

Пока Тамерлан готовился к новому походу на Тохтамыша, произошли следующие события.

В 1394 году скончался в неволе последний нижегородский князь — Борис Константинович, дядя княгини Евдокии, вдовы Дмитрия Донского. Это произошло в Суздале. Теперь из тех, кто мог реально претендовать на власть в уже присоединённом к Москве Суздальско-Нижегородском княжестве, оставались в живых лишь братья Евдокии — князья Василий и Семён Дмитриевичи. Естественно, что вдова Дмитрия Донского не могла быть с ними заодно.

Испуганные, что их могут физически устранить, не покорившиеся Москве князья спешно отправляются в Орду. Уже позднее их будет преследовать дружина сына Евдокии князя Юрия Дмитриевича, исполнявшего свой воинский долг по договору с братом Василием.