Константин Ковалев - Евдокия Московская

Князь Василий не преминет подготовить, на всякий случай, подобные же грамоты и с другими своими братьями — Андреем и Петром Дмитриевичами. Они содержат похожие положения, но в «облегчённой» форме. Аналогичная его грамота того времени с самым младшим братом — Константином — не сохранилась.

До нашего времени дошла ещё одна «новая» (значит, не первая) грамота, которая была подписана, видимо, около 1401—1402 годов. То есть после женитьбы Юрия Дмитриевича, когда стало ясно, что звенигородский князь может также заиметь своих наследников — потенциальных наследников и всего великого княжества (да у него уже родился сын Иван). Вот почему для Василия нужны были дополнительные союзники.

Этот документ можно прочитать в сохранившемся списке XV века, в котором также находится договор-докончание Василия Дмитриевича с великим князем Рязанским Фёдором Ольговичем. Грамота с ним подписана 25 ноября 1402 года, и её составление было связано с тем, что возникала необходимость подтверждения отношений Рязани и Москвы после кончины князя Олега. Того самого, который защищал Смоленск и являлся по жене близким родственником князя Юрия Дмитриевича. В те же времена была подписана и ещё одна грамота Василия с известным уже нам князем Владимиром Андреевичем. Споры всё ещё продолжались.

Мы знаем этот документ под названием «Грамота докончалная великого кназя Василья Дмитреевича с меншею братьею, со князем Ондреем Дмитреевичем, новая». Она даёт нам краткое и точное представление о том, как формулировались основные положения подчинения удельных князей своему сюзерену, великому князю. Именно по этой причине — краткости и точности формулировок — мы приведём почти полностью текст договора, отдельные положения которого, можно сказать, стали даже расхожими поговорками.

Подписание благословляли ещё здравствующие митрополит Киприан и «матерь наша» — великая княгиня «Овдотья», вдова Дмитрия Донского. Братья «целовали крест межу собя по любви, без хитрости» о следующем (мы разбиваем текст на некоторые «блоки» для удобства восприятия основных положений):

«Быти нам заодин, и до живота.

Хто будет друг тобе, князю великому, то, господине, и нам друг. А хто будет, господине, тобе недруг, то и нам недруг.

А тобе, господине, князь великы, не канчивати без нас ни с кем. А нам, господине, без тобе не канчивати ни с кем, ни ссылатися».

Данные положения для читателя уже понятны. Речь идёт о дружбе и обещании ни с кем более не вступать в подобные отношения.

Продолжим чтение.

«Атобе, господине, нам, князь великы, держати во отца нашего место, великого князя.

А тобе, господине, князь великы, так же нас держати в братстве и в чести, без обиды. А нас ти, господине, жаловати и печаловатися нами и нашими вочинами…»

Здесь мы видим обычное подтверждение братьев в том, что они признают Василия своим сюзереном — великим князем.

Но вот затем мы замечаем прелюбопытную вещь:

«А в Москве жити, господине, по душовнои грамоте отца нашего, великого князя».

Братья, вполне понятно, ссылаются на завещание Дмитрия Донского как на главный первоисточник их прав и прав Василия. Но далее они вдруг словно «оговариваются».

«А чем тя благословил отец наш, князь великыи, — написано в грамоте, — в Москве, и с Коломною с волостьми, и всем великым княженьем, или что еси собе примыслил, и того нам всего под тобою блюсти, а не обидити, и под твоими детми, так же нашим детем (выделено мной. — К. К.-С.)».

Мы видим, что удельные князья и братья Василия (можайский князь Андрей Дмитриевич и дмитровский Пётр Дмитриевич) признают возможность продолжения великого княжения не только самим Василием, но и его детьми, которые уже заранее, по данному договору, будут над их детьми. Вот, видимо, для чего и нужна была, в первую очередь, данная грамота князю Василию.

В подтверждение данной формулировки мы читаем продолжение текста:

«А по грехом, господине, Бог отведёт по нашим тобя, а нам, господине, того всего так же под твоею княгинею и под твоими детми блюсти, а не обидети. А быти с нами за один».

Мы видим, что уже рассматривается вариант возможной кончины Василия Дмитриевича. И пусть это вполне обычный раздел подобного рода грамот, но и он наводит на мысль, что по какой-то причине великий князь уже думал о возможном исходе. Что могло стать причиной для этого? Болезнь? Ордынские проблемы, закончившиеся затем нашествием Едигея? Или странные взаимоотношения и обязательства перед литовскими родственниками и «литовской партией»?

Известно то, что с этих времён Василий начнёт составлять также свои завещания — духовные грамоты, которых было несколько. Он всё время словно бы готовился к смерти. И всё время менял тексты для своих преемников. Но главное — он в каждой такой грамоте словно бы забывал имя своего брата — Юрия Дмитриевича, который не попадал в число его наследников.

Историк С. М. Соловьёв писал в своём труде «История России с древнейших времён»: «До нас дошли также договорные грамоты Василия Димитриевича с родными его братьями. В них нет отмен против прежних подобного же рода грамот. Для объяснения последующих событий нужно заметить, что князья Андрей и Пётр Димитриевичи обязываются в случае смерти Василия блюсти великое княжение и под сыном его, тогда как в договорной грамоте Юрия этого условия не находится».

Но об этом подробнее — в следующих главах. А сейчас братья Андрей и Пётр расписывались и под другими, обычными нормами взаимоотношений того времени.

Военное союзничество: «И где ти, господине, всести будет на конь, или ти будет куды нас послати, и нам поити без ослушанья».

Отношения с боярами (текст звучит как хрестоматийный): «А бояром и слугам межи нас вольным воля».

И наконец, деление бояр меж князьями: «А хто, господине, имет жити наших бояр в твоей вочине, блюсти их, как и своих. А хто, господине, учнёт жити твоих бояр и слуг в нашей вочине, и нам блюсти, как и своих. А хто которому князю служит, где бы ни был, полести ему с тем князем, которому служит».

Принципы сформулированы. Они позволяли не только потребовать их исполнения, но и предъявить претензии. Благодаря некоторой упорядоченности Московское княжество стало потихоньку подниматься и строиться.

Однако на поверку выяснилось, что и документы можно трактовать по-своему или даже вообще — не принимать во внимание.

Так произойдёт в дальнейшем с завещанием князя Дмитрия Донского.

А приказываю сына своего и свою княгиню и свои дети

своему брату и тестю великому князю Витовту.

В эти годы жизненный путь княгини Евдокии, как мы видим, не был усыпан розами и имел в некотором роде непростую основу. Потенциальная воля, обаяние, мудрость, разум, умение усмирять семейную жизнь, энергия и дар устроительства — все эти качества, которые были присущи вдове Дмитрия Донского, конечно же, вызывали зависть, а потому сыграли для неё не очень положительную роль. О том, как княгиня была оклеветана своим окружением, мы расскажем позднее.