Наталья Громова - Потусторонний друг. История любви Льва Шестова и Варвары Малахиевой-Мирович в письмах и документах

Как Ваше здоровье? Пишете? Нужно Вам Бибку [315] Неясно, о каком рассказе идет речь. непременно <���нрзб>! Я все пристаю к Вам – хотя и не знаю, помогают ли приставания. Но, Вам важно начать в столицах печататься. “Сын отечества” – газета распространенная. Разнесет Ваше имя по всей России.

Что служба Насти? Не слишком тяжела? Пишет ли она что-нибудь или все время отнимает работа в больнице? Я ее “Грозу” показывал в “Сыне Отечества”.

Не знаете ли Вы, где теперь Софья Григорьевна? Ее в Киеве нет. И наша Соня не приехала, хотя Вы писали, что она выезжает. А Petit уже в России?

Пишите в Киев на домашний адрес, т. е. Подол, С.<���обственный> д.<���ом>

Ваш ЛШ

30. Лев Шварцман (Шестов) – Варваре Малафеевой (Малахиевой-Мирович)

[Лето 1898]

[Цюрих – Петербург]

Фрагмент письма.

…до конца жизни и сошел с ума. Это значит: прав тот человек, который слушается своего инстинкта, как Толстой, а не выдуманных другими людьми хороших слов, как Нитше. Вам нужно и можно исправить свое прошлое. Поезжайте в Киев, закройте глаза на могилы, создайте себе прочное положение. У Вас все есть: нужна только энергия. Если Вы и ее найдете у себя – Вы спаслись. А идеалам – Вы достаточно отдали, слишком много. Пора подумать о действительности. Вы скажете, как Настя, что я проповедую “безнравственное” и простите мне на том основании, что я все же, по-вашему, “нравственный” человек. Так? Ну, тогда значит я даром писал письмо, все свои письма. Я так, наоборот, безнравственными считаю тех, кто учит отрицать действительность. Тем – главного недостает: инстинкта жизни. И они искупают страшной ценой этот недостаток. Вспомните Гамлета. Настя уже мне писала, что я жесток к Гамлету. Но разве это я жесток? Разве это я устраиваю Гамлетам трагедии? Не я, а Бог, если Бог есть. А мы не можем думать, что нет Бога и должны, значит, принять всю, целиком, действительность, которая нам говорит, что худшие трагедии уготовлены Гамлетам, самые позорные, самые мучительные, самые ужасные. Если хотите – Нитше это новый Гамлет. Мне трудно сказать, но грех утаить. Я нахожу, что Нитше заслужил свою участь. И он сам того же мнения. – Да, Вава, нужно, наконец, заговорить настоящим языком! Вот и Менделевич, тоже находит, что я смотрю “мрачно” на жизнь. Ему это простительно. Но Вы, Вава, Вы, которая провела всю свою жизнь во мраке, Вы должны понять меня – и не сердиться, а последовать моему совету. Бросьте, бросьте своих толстовцев. Все лучше, чем их “добро”. Если увидимся в Киеве – поговорим. А может суждено Вам прочесть мою статью о Н<���итше> и Т<���олстом>, если ее напечатают. Хоть нескладно, но все же написана…

Насчет типографии, кажется, уладится. Ловцкий [316] Подробнее о нем см с. 103. – Вы знаете его? – мой будущий родственник обещал уладить. Куда сдать книжку, мне все равно. Но я боюсь, как бы Вы с “советчиками” не попались в просак, сдав в такой магазин, из которого я никогда не увижу денег, если даже, как, кажется, и будет выручка, как напр<���имер> у меня уже было с нашим киевским Иогансоном когда-то, когда я Греца [317] Грец Генрих (1817–1891) – немецкий историк. Главным трудом Греца является широко задуманная “История евреев с древних веков до настоящего времени”, которая вышла в одиннадцати, впоследствии двенадцати томах (1853–1875 гг.). издавал.

А у Мопса [318] Прозвище М.С. Эвенсона. я бы писал – только не литературные обозрения, а передовицы; пошел бы на амплуа порядочного: дорогие моему сердцу “вопросы”, которые порядочный называет “проклятыми” – мнения присущие интеллигенции. О литературе нечего писать для “Ж. и И.”. А передовицы – готов. Нужно деньги зарабатывать! Будем товарищами по перу… Что предложит Вам Мопс делать в “Ж. и И.”? Редактировать приложения? Или тоже обязательно писать что-нибудь? Ему, конечно, сотрудники нужны. В “Ж. и И.” – хоть шаром покати. Т. ч. у Вас положение будет прочное. И Настю, быть может, пристроите. Не следует, не следует отказываться. С хлеба на квас Вы уже довольно перебивались. Теперь нужно окрепнуть.

Когда приеду в Киев – не знаю. Может, очень скоро, еще раньше Вас. Как странно будет нам встретиться. Я, верно, <���нрзб> выходцем с того света представляюсь. “Кто-то пишет письма – из этого нужно заключить, что он живет” – так Вы обо мне, верно, рассуждаете. И вдруг – наглядное доказательство, что живет! Эх-ма, Вава!

Пишите поскорее. Я люблю и получать Ваши письма, и отвечать Вам, хотя ни Вы мне, ни я Вам ничего приятного никогда не сообщаем.

Ваш ЛШ

Насте напишу отдельно. Опять она запускает себя! Напечатали ее рассказы где-нибудь?

31. Лев Шварцман (Шестов) – Варваре Малафеевой (Малахиевой-Мирович)

[Июль 1898]

[Цюрих – Петербург]

Вверху первой страницы:

Не знаете ли, куда сдать на комиссию книгу, когда она будет окончена? В магазин “В.<���естника> Европы”. Если спросят в типографии, какую цену на обложке ставить, скажите – 1 р 25 коп.

Дорогая Вава!

Сперва о “делах”, чтоб не забыть. Спасибо за Вашу аккуратность. Действительно – среди русских немногие могут с Вами сравниться. Но что за Corpus linguae [319] Язык тела ( лат. ). нашли Вы в корректуре? Или Вы только со слов Менделевича [320] Книга была напечатана в Петербурге в типографии Менделевича и вышла в 1898 г. (вероятно, в декабре). Б.-Ш. Н. Жизнь Льва Шестова. По переписке и воспоминаниям современников. Т. 1. С. 11 говорите? Я очень внимательно прочел – и три раза. Неужто все-таки мог пропустить кое-что. Если очевидная ошибка – конечно можно исправить, не справляясь у меня. Затем: получила ли Настя из Супруновки деньги? Она не дождалась их – и, может теперь в Москве сидит без копейки. Я ей написал, но ведь она часто через 3 месяца отвечает. А рассказы, написанные ею приняты куда-нибудь? Вы их читали? Хороши они? Не забудьте ответить на эти вопросы.

А затем – прошлое письмо. Само собою – оно не шутки. Я вообще так не шучу, а особенно с Вами. Но, <3 слова нрзб> “невольное” признание в стиле Достоевского. Правда, “все” сказать не может никто. Но я лично стремлюсь по возможности признаваться “вольно”, не дожидаясь моментов и не прикрываясь масками. Повторяю – я говорю, конечно, относительно. И я человек – как все, следовательно принужден обо многом молчать; но все же полагаю, что можно о многом и рассказать. И то, что я Вам писал – вовсе не следует скрывать. Только, я совсем не думал, что оно может и дальше производить столь тягостное впечатление. И сейчас я полагаю, что доля эффекта должна быть на этот раз отнесена не на счет моего письма, а Вашего настроения. Вегетарианство, по-видимому, оказывается для Вас более вредным, чем Вы сами полагаете. Вы больны – это я почувствовал бы и без Вашей приписки. Нельзя так, Вава! Вам очень не везет. Вы попадаете постоянно в кружки людей, которые дают Вам дурные советы. Может Толстому и полезно не есть мяса – но не Вам, конечно.