Наталья Громова - Потусторонний друг. История любви Льва Шестова и Варвары Малахиевой-Мирович в письмах и документах

Крепко целую Костю и детей. Вава.

16. 12 октября 1898

Петербург – Киев

Нилочек, дорогой мой – еще одна просьба и для меня очень нужная. То, чего я не сумела за мое пребывание в Киеве, ты со своей энергией, я уверена, сделаешь: нужно во что бы то ни стало взять у Александровского тот номер “Церковно-приходской школы” [382] “ Церковно-приходская школа” – ежемесячный журнал, издававшийся с 1887 по 1906 гг. в Киеве при Киевском епархиальном училищном совете. Начиная с 1902 г., выходило по 12 номеров журнала. Редактором был П. Игнатович. , где мой “Рождественский сон” и переслать этот “Сон” Максу (Садовая, № 1) и поскорее. Для издания у меня не хватает 12-го рассказа – Сон я люблю и для 8-летних детей он будет понятен. Александровский не мог при его аккуратности затерять его. Спроси Струнину и Нюшу – не передавал ли он им этот номер для Булашева [383] Возможно, имеется в виду Георгий Онисимович Булашев (1860–?) – украинский духовный писатель, этнограф, литературовед, редактор. С 1884 по 1892 гг. был редактором киевского журнала “Воскресное чтение”. С 1905 по 1906 гг. был главным редактором журнала “Руководство для сельских пастырей”, а до 1905 г. – помощником главного редактора в нем. , который требовал его через них как свою собственность. Постарайся деточка – пожалуйста – это для меня большая услуга. Немедленно напиши, удалось ли раздобыть эту сказочку. У меня нет сейчас призвания к детским рассказам и не хотелось бы давать что-нибудь выдуманное, насильственное вместо того рассказика, который был понятен даже Агафье Антоновне и в свое время растрогал ее до слез.

Вчера были на именинах у Зинаиды Венгеровой в декадентском кабинете, где днем горит лампа под красным абажуром. Были только родственники – тяжеловесный доброжелательный толстяк Семён Венгеров, худенький черноглазый Слонимский с двумя детьми Мишэ и Вовэ. Была вчера также в университете на лекции Соловьева. Лекцию он закончил так: знаю только одно, час воли Божией надвигается, и желаю только одного, чтобы без крушений и бедствий мирным и широким путем совершилось то, что должно совершиться и что неизбежно совершится. Я писала об этой лекции корреспонденцию в “Киевское Слово”. Сейчас была у Мумы. Это совмещение мадонны и римского гражданина. Меня всегда трогает и волнует эстетически. Мума живет одна в маленькой комнатке и работает целый день на благо русской культуры, которую любит прочно и глубоко как идею и как человека, как брата, которого она желала бы прежде всего видеть процветающим.

Здесь сейчас Галочка, бывшая Рубисова с мужем. Исполняю долг киевлянки к киевлянке и забочусь, чтобы она увидела и услышала, что можно. У нее льняные локоны и лицо наивного и лицемерного херувима.

Целую крепко и тебя, и Костичку.

Приписки на полях:

Настя в Москве (Адрес – Владимиро-Долгоруковская, № 5, кв.11). Собирается поступать на коллективные курсы.

Не знаешь, почему Таля не вышлет мне Собора? Зинаида Венгерова хочет писать о нем, ей нужно для издания <���нрзб>

Неужели это сколько-нибудь вероятно, что вы на рождество приедете Квартира вам <���нрзб>

Посылаю стихи последней формации, согласно твоей просьбе.

17. 12 ноября 1898

Петербург – Киев

Нилочек мой родной!

Не ожидала я от тебя подобных рассуждений на тему о дружбе. Ну да, уж Бог тебя простит. А самое лучшее о таких вопросах не философствовать, а – “любить без рассуждений, без тоски, без думы роковой, без упорных и пустых сомнений [384] Неточная цитата из стихотворения А.Н. Майкова “Ах, люби меня без размышлений…”. ” – насколько любится, и до тех пор, пока любится.

В последнее время мне пришлось много истратить времени и слов на кружевные анализы чувств и отношений. И я, как никогда убедилась в тщетности слов. События шли своим путем с неумолимой логичностью и не туда, куда вел анализ.

Я рада, милая, что ты живешь, как по внешнему, не глубокому самочувствию, оживленно.

L’heure est bréue [385] Время коротко (фр .). , молодости почти что не осталось, довольно будет тишины и резиньяции в сумерках старости. Вот ты обо мне спрашиваешь, что меня волнует и занимает. Кажется, уже настала моя старость, потому что со всей искренностью на этот вопрос я могу ответить только одно – НИЧЕГО. Конечно, меня заставляют каждый день испытывать маленькую сумму приятных и довольно крупную сумму неприятных ощущений: письма, Николай, запутанность некоторых отношений, упреки совести, театр, неудачи и удачи в вопросах заработка. Но нет во всем этом общей идеи, Духа Божия, огня молодости, вопля душевного. Это чуть слышный звон струн на границе полного безмолвия. Такую жизнь я – да услышит меня Бог, – сейчас же с радостью променяла бы на абсолютный покой, в котором хоть есть величие вечности. А может быть, это результат скверных нервов, Нилочек? С головой моей же сравнительно неладно – чувство страшного давления, а по временам боль ожога. Не психиатр ли ваш Лазур<���ский>? Здесь ни одного знакомого доктора (ради Бога, забудьте только вашего неприличного Эммануила). А у незнакомых нет денег лечиться. Вчера, (или третьего дня – не помню) после суток бреда и бессонницы, я написала письмо к известной Волковой (председателю общества охранения женского здоровья) и предложила ей полечить меня в кредит. Думаю, что она будет так благоразумна, что не откажет. В самом деле, для меня сейчас все мои будущие заработки сводятся к здоровью – если бы я была здорова, я к весне выбилась бы из нужды. Кто сказал, Нилок, что рассказы не будут издаваться. Напротив, я денно и нощно умоляю Макса, чтобы он поторопился с ними к Рождеству. А если не хочет сам издавать, я прошу передать Эвенсонам. Не поговорить ли тебе об этом с Максом по телефону. А, впрочем, как хочешь.

Крепко целую тебя, Костю, все ваше воинство. Лечись, дружочек, береги здоровье.

Может быть ваш Лазур посоветовал бы мне какого-нибудь ужасно недорогого доктора.

Вава

Приписки на полях:

Стихов нет. Если когда-нибудь, что-нибудь родится из литературных туманов моей головы – пришлю. Пиши. Скажи, что с Талей? От нее ни слова.

18. 23 ноября 1898

Петербург – Киев

Дорогая Нилочка!

Мне все нездоровится – сильно. В голове этот мучительный ожог и паук, что появлялись в мае. И что самое тягостное – бессонницы. Твое письмо такое расстроенное. Я отложила его с каким-то унизительным чувством бессилия. Отвечу тебе – да – иногда я хотела бы не то, что быть богатой, а перестать биться и перебиваться и иметь возможность помочь тем, на чью нужду тяжело смотреть. Теперь, если бы здоровая голова, я могла бы зарабатывать много, рублей 20 – меня всюду принимают. Но это заколдованный круг: нельзя работать с больной головой, надо лечиться, лечиться нельзя без денег, а денег нельзя добыть без работы, а работать нельзя с больной головой. Странно, что после моего апельсинного письма ни слова не говоришь о Лазуре. Я серьезно рассчитывала, что он как-нибудь пристроит меня к какой бы то ни было гидротерапии или к электричеству в кредит. За деньги это немыслимо, т. к. я живу от рубля до рубля полтинниками в кредит. Но стоит мне написать рассказ в “Неделю” и еще другой в “Вестник Европы” и вот я богата. Как быть – я не знаю. Николя стоит с учителем больше 40 руб. учителя поэтому отпустили – но это трагически, потому что ему необходимо по языкам мчаться в карьер.