Билл Клинтон - Моя жизнь

Седьмого мая мне сообщили, что часть кубинцев будет размещена в Форт-Чаффи. Я убедил администрацию Белого дома обеспечить необходимые меры безопасности и выступил в средствах массовой информации, сообщив, что кубинцы бегут от «коммунистического режима», и заверив всех в том, что «сделаю все от меня зависящее, чтобы выполнить обязательства, возложенные президентом на Арканзас», и постараюсь облегчить участь беженцев. К 20 мая в Форт-Чаффи прибыло почти 20 тысяч кубинцев. Беспорядки, начавшиеся сразу же после приезда молодых, уставших от ограничений и неуверенных в своем будущем людей, стали неотъемлемой частью жизни базы. Как я уже говорил, Форт-Смит был очень консервативным городом, и большинство его жителей вовсе не радовал приезд кубинцев. Сообщения о беспорядках напугали и разозлили жителей Форт-Смита и близлежащих городов. Шериф Билл Котрон, мужественно выносивший нападки критиков, заявил в одном из интервью: «Сказать, что они (местное население) напуганы, значит ничего не сказать. Они вооружились до зубов, и это делает ситуацию еще менее стабильной».

В понедельник, 26 мая, несколько сотен беженцев штурмом взяли заграждения и вырвались из форта. На следующее утро, в день предварительных выборов, я вызвал в Форт-Чаффи шестьдесят пять солдат национальной гвардии, а сам вместе с Хиллари вылетел в Фейетвилл, чтобы проголосовать, и потом отправился в форт, где поговорил с местными чиновниками и сотрудниками Белого дома. Послужной список командующего фортом, бригадного генерала Джеймса Драммонда по прозвищу Бульдог, производил впечатление. Когда я выразил удивление, почему его солдаты выпустили кубинцев за территорию базы, он ответил, что не имел права их остановить. Как сказал ему непосредственный начальник, согласно федеральному закону о posse comitatus , армия не имеет право брать на себя полицейские функции по отношению к гражданскому населению. Видимо, военные решили, что закон распространяется и на кубинских беженцев, хотя их юридический статус к тому времени еще не был определен. Они не относились ни к категории граждан США, ни к легальным иммигрантам, но при этом их нельзя было причислить и к нелегальным переселенцам. Поскольку кубинцы не нарушили закон, Драммонд не имел права силой удерживать их в стенах форта на том лишь основании, что местное население испытывало по отношению к ним страх и ненависть. По словам генерала, единственной его задачей было обеспечить порядок на базе. Я позвонил президенту, объяснил ситуацию и потребовал, чтобы военным предоставили полномочия, необходимые для удержания кубинцев на территории базы. Я опасался, что горожане просто начнут их отстреливать. В местных оружейных магазинах на пятьдесят миль вокруг Форт-Чаффи раскупили все пистолеты и винтовки.

На следующий день я снова поговорил с президентом, и он пообещал прислать дополнительные отряды, которые будут поддерживать порядок и не выпускать кубинцев за пределы базы. Джин Эйденберг передал мне, что Министерство юстиции отправило в Пентагон письмо, в котором военным предоставлялись соответствующие полномочия. К концу дня я смог немного расслабиться и обдумать результаты предварительных выборов, на которых мой противник, Монро Шварцлозе, разводивший индюшек, получил 31 процент голосов, в тридцать раз больше, чем на предварительных выборах 1978 года. Сказывалось недовольство сельского населения налогом с автовладельцев. Я надеялся, что люди об этом забыли, но ошибался.

Вечером 1 июня начался настоящий ад. Тысяче кубинцев удалось вырваться из форта и преодолеть оцепление федеральных войск. Они добрались до шоссе 22 и двинулись в сторону Барлинга. Военные вновь и пальцем не пошевелили, чтобы их остановить. Тогда я взял дело в свои руки. Единственной преградой между кубинцами и несколькими сотнями разгневанных вооруженных арканзасцев был отряд, состоявший из патрульных под руководством капитана Делоина Кози, преданного и хладнокровного командира, а также солдат национальной гвардии и представителей шерифа Билла Котрона. Я дал Кози и национальной гвардии четкие указания: не дать кубинцам пройти. Я прекрасно понимал, что произойдет, если им все же удастся прорваться, — кровавая резня, по сравнению с которой инцидент у Центральной школы Литл-Рока покажется послеобеденным воскресным пикником. Кубинцы наступали на наших солдат и начали бросать в них камни. В конце концов военные открыли огонь поверх голов, и только после этого кубинцы развернулись и побежали обратно в форт. Когда дым рассеялся, выяснилось, что ранено шестьдесят два человека, из них пятеро — из огнестрельного оружия, и в Форт-Чаффи разрушено три дома. Убитых и тяжелораненых не было.

Я сразу же вылетел в Форт-Чаффи для встречи с генералом Драммондом, и у нас произошла громкая ссора. Меня привело в бешенство, что военные не остановили кубинцев даже после того, как Белый дом уверил меня в получении Пентагоном соответствующих полномочий от Министерства юстиции. Генерал даже бровью не повел. Он ответил, что подчиняется генерал-майору из Сан-Антонио, штат Техас, и его не волнует, что именно Белый дом сообщил мне, поскольку он не получал никаких новых указаний. Драммонд был честным человеком и, похоже, говорил правду. Я позвонил Джину Эйденбергу, пересказал ему разговор с Драммондом и потребовал объяснений. В ответ он прочитал мне целую лекцию. По словам Эйденберга, я слишком остро реагировал на происходящее и своими действиями пытался завоевать расположение избирателей после неудачи на предварительных выборах. Было очевидно, что Джин, которого я считал своим другом, просто не понимал сложившейся ситуации и мотивов моих поступков.

Я был в ярости и сказал Джину, что поскольку он, видимо, не доверяет моему мнению, то должен принять решение. «Либо ты сегодня же приедешь и разберешься во всем лично, либо я закрою базу, поставлю у каждого выхода по солдату национальной гвардии, и ни один человек не сможет войти в форт или выйти оттуда без моего разрешения», — заявил я.

Джин усомнился в моих словах. «Но ты не можешь так поступить, — сказал он. — Это федеральный объект». «Возможно, — ответил я. — Но он стоит на дороге, принадлежащей штату, и его контролирую я. Решай сам».

В тот же вечер Эйденберг прилетел в Форт-Смит на самолете ВВС. Я встретил его в аэропорту и перед поездкой на базу провез по улицам Барлинга. Было уже далеко за полночь, но на газонах, верандах и даже крышах каждого дома дежурили вооруженные люди. Мне запомнилась мужественная пожилая женщина, сидевшая в кресле на лужайке перед домом с дробовиком на коленях. Эйденберг был в шоке от увиденного. «Я понятия не имел, что здесь происходит», — сказал он по дороге в форт.