Билл Клинтон - Моя жизнь

В довершение всех неприятностей в Арканзасе появилось единственное в мире пастбище с собственной ядерной боеголовкой. Спустя несколько дней после инцидента в Хот-Спрингс на съезд демократической партии приехал вице-президент Мондейл. Когда я попросил его обеспечить оперативное сотрудничество с военными в связи с новым происшествием, Мондейл позвонил министру обороны Гарольду Брауну и сказал: «Черт побери, Гарольд, я, конечно, просил тебя разобраться с кубинцами в Арканзасе, но это уж слишком!» Несмотря на сдержанное поведение на публике, Мондейл обладал прекрасным чувством юмора. Понимая, что мы оба идем ко дну, он тем не менее сумел увидеть в этой ситуации и комическую сторону.

В последние недели предвыборной кампании возникло новое явление в политической жизни Арканзаса: телеэкраны заполнила реклама, выставлявшая меня в совершенно негативном свете. Один из сюжетов был посвящен налогу с автовладельцев, но самым эффективным оказался видеоролик, подготовленный сторонниками Уайта, в котором демонстрировались беспорядки, устроенные кубинцами. Голос за кадром говорил о том, что губернаторы Пенсильвании и Висконсина позаботились о своих гражданах и выдворили кубинцев, а мне было дороже мнение Джимми Картера, чем жителей Арканзаса, и потому «все они теперь живут у нас». Когда мы с Хиллари услышали об этом впервые, то подумали, что никто не поверит столь откровенной лжи. Результаты опросов, проведенных до показа рекламы, свидетельствовали о том, что 60 процентов жителей штата поддерживали мои действия в Форт-Чаффи, 3 процентам казалось, что я поступил слишком жестоко, а 20 — слишком мягко. Последние остались бы довольны, только если бы я перестрелял всех беженцев в форте.

Но относительно рекламы мы ошиблись. Она приносила плоды. Билл Котрон, шериф города Форт-Смит, и государственный обвинитель Рон Филдс выступили в мою поддержку, заявив, что я поступил правильно и шел на риск, защищая жителей округи. Но, как мы сейчас понимаем, пресс-конференция не шла ни в какое сравнение с мощной антирекламой. Я словно завяз в зыбучих песках, чему виной были кубинцы и налог с автовладельцев.

За несколько дней до выборов Хиллари позвонила Дику Моррису, которого мне пришлось заменить Питером Хартом, потому что мои сотрудники не могли работать с человеком, обладающим таким ужасным характером. Она попросила Дика провести социологическое исследование и выяснить, есть ли у нас шансы исправить ситуацию. К его чести, Моррис провел опрос и с типичной для него резкостью сказал, что я, скорее всего, проиграю. Дик предложил несколько вариантов рекламных роликов, которыми мы, конечно же, воспользовались, но, как он и предполагал, этого оказалось очень мало, и к тому же мы спохватились слишком поздно.

В день выборов, 4 ноября, мы с Джимми Картером получили в Арканзасе по 48 процентов голосов избирателей по сравнению с 65 процентами, отданными ему на выборах 1976 года, и 63 процентами, набранными мною в 1978 году. Однако проиграли мы по-разному. За президента проголосовали пятьдесят из семидесяти пяти округов: демократы поддержали его, несмотря на кубинский кризис, а республиканцы с западных территорий, разгневанные тем, что он нарушил данное Арканзасу слово, проголосовали против и поддержали Рейгана, который вступил в союз с христианскими фундаменталистами и высказывался против абортов и договора по Панамскому каналу. Но республиканцы еще не захватили Арканзас. В нашем штате Картер получил 48 процентов голосов, что было на 7 процентов больше, чем в целом по стране. Если бы он не нарушил данное Арканзасу обещание, то нашел бы поддержку всех жителей штата.

За меня проголосовали лишь двадцать четыре округа: в них преобладало чернокожее население, и жители оказывали меньшее сопротивление реализации дорожных реформ. Я проиграл в одиннадцати традиционно демократических округах Арканзаса, почти во всех сельских районах Третьего округа и в нескольких — на юге штата. Меня погубил налог с автовладельцев. Рекламные ролики о кубинских беженцах должны были очернить меня в глазах тех, кто оставался на моей стороне, несмотря на все предыдущие ошибки. Если бы общественность не поддерживала мои действия в отношении кубинцев, мой рейтинг был бы гораздо ниже с учетом введения нового налога с автовладельцев, противостояния профсоюзов и сложной экономической ситуации. В 1980 году со мной случилось то же самое, что произошло с президентом Джорджем Бушем-старшим в 1992-м. Война в Персидском заливе обеспечивала ему высокий рейтинг, но недовольство населения росло. Когда люди решили, что не хотят поддерживать его действия, я воспользовался ситуацией. Фрэнк Уайт, запустив рекламу о кубинцах, точно так же поступил со мной.

На выборах губернатора в 1980 году я получил больше голосов республиканцев на западе Арканзаса, чем президент Картер, потому что они лучше других знали, как именно мне удалось разрешить ситуацию с кубинскими беженцами. В Форт-Смите и в округе Себастиан я возглавил список кандидатов от демократической партии тоже во многом благодаря своим действиям в Форт-Чаффи. Картер получил 28 процентов голосов; сенатор Бамперс, более двадцати лет работавший в округе адвокатом, но совершивший непростительный грех, проголосовав за то, чтобы «вернуть» Панамский канал, — 30 процентов. Мне отдали предпочтение 33 процента избирателей. Положение было удручающее.

В день выборов я так плохо себя чувствовал, что даже не смог выйти к прессе. В штаб-квартиру поехала Хиллари. Она поблагодарила всех сотрудников за работу и пригласила их на следующий день прийти в резиденцию губернатора. Наутро после беспокойной ночи мы с Хиллари и Челси встретились с парой сотен моих верных соратников. Я от всего сердца поблагодарил всех за проделанную работу, сказал, что горжусь их достижениями, и предложил свою поддержку Фрэнку Уайту. Учитывая обстоятельства, речь получилась довольно оптимистичной, но в душе у меня злость смешивалась с жалостью к самому себе. Мне было очень грустно оттого, что я больше не смогу заниматься делом, которое так любил. О грусти я сказал, а злость и жалость оставил при себе.

В тот момент мне казалось, что моя политическая карьера закончилась. Я стал первым за четверть века губернатором Арканзаса, не сумевшим остаться на второй срок, и, возможно, самым молодым экс-губернатором в истории США. Слова Джона Макклеллана о том, что через губернаторский офис лежит дорога на политическое кладбище, казались пророческими. Но поскольку я сам вырыл себе могилу, единственное, что мне оставалось, — постараться из нее выбраться.

В четверг мы с Хиллари нашли в Литл-Роке новый симпатичный деревянный дом, построенный в 1911 году в районе Хиллкрест на Мидленд-авеню, неподалеку от того места, где мы жили до переезда в резиденцию губернатора. Я позвонил Бетси Райт и попросил ее помочь забрать и отсортировать все мои документы. К счастью, она согласилась. Бетси приехала в губернаторский особняк и в течение нескольких дней разбирала бумаги вместе с моим другом, членом Палаты представителей штата Глорией Кейб, которая тоже не была переизбрана на второй срок, потому что поддерживала мои программы.