Билл Клинтон - Моя жизнь

Хотя весной 1987 года мне было всего сорок лет, я был заинтересован в участии в этой борьбе по трем причинам. Во-первых, у демократов появился отличный шанс снова прийти в Белый дом. Выдвижение кандидатом от республиканской партии вице-президента Буша казалось очевидным, однако до этого единственным вице-президентом, занявшим президентский пост, был Мартин Ван Бурен, ставший в 1836 году преемником Эндрю Джексона в результате выборов, на которых у кандидата от демократической партии не было достойного соперника. Во-вторых, я был убежден, что стране следует изменить курс. Наш экономический рост обеспечивался прежде всего значительным увеличением военных расходов и существенным снижением налогов, что приносило несоразмерную выгоду самым богатым американцам и способствовало увеличению бюджетного дефицита. Значительный дефицит бюджета приводил к росту процентных ставок, в то время как правительство соперничало с частными заемщиками за получение средств, а это, в свою очередь, способствовало повышению курса доллара, из-за которого импорт становился более дешевым, а американский экспорт — более дорогим. Несмотря на то что производительность труда и конкурентоспособность американцев стали повышаться, мы все еще теряли рабочие места в обрабатывающей промышленности и на фермах. Более того, из-за дефицита бюджета мы не инвестировали достаточно средств в образование, профессиональное обучение и научные исследования, что, с учетом ситуации в мировой экономике, необходимо было делать для сохранения высокой заработной платы и низкого уровня безработицы. Вот почему с середины 1970-х годов снизились реальные доходы 40 процентов американцев.

Третьей причиной, по которой я всерьез рассматривал возможность участия в этой кампании, было то, что я понимал, что происходит, и мог объяснить это американскому народу. И поскольку всем было известно о моей борьбе с преступностью, о работе над реформой системы социального обеспечения, об усилиях с целью гарантировать подотчетность и финансовую ответственность в сфере образования, я считал, что республиканцам едва ли удастся представить меня как ультралиберального демократа, не поддерживающего основные ценности и полагающего, что государственные программы существуют для решения любой проблемы. Я был убежден: если нам удастся не допустить, чтобы республиканцы снова представили нас «чужаками», что они делали с 1968 года, не считая победы президента Картера в 1976 году, то мы снова сможем прийти в Белый дом.

Это была трудная задача, ибо добиться, чтобы люди изменили свои политические представления, нелегко, однако я полагал, что мне это, возможно, удастся. Так же считали некоторые другие мои коллеги-губернаторы. Весной, приехав на автогонки «Индианаполис-500», я встретился с губернатором штата Небраска Бобом Керри. Мне очень нравился Боб; я считал, что он тоже мог бы стать хорошим кандидатом на пост президента. Награжденный Почетной медалью Конгресса во время войны во Вьетнаме, Боб, как и я, был консерватором в вопросах финансовой политики и занимал прогрессивные позиции в общественной жизни. Его избрали на пост губернатора в штате, где республиканцев поддерживало гораздо больше людей, чем в Арканзасе. К моему удивлению, Боб призвал меня баллотироваться и сказал, что, если я приму такое решение, он будет руководить моей предвыборной кампанией в штатах Среднего Запада.

Для того чтобы добиваться выдвижения моей кандидатуры на пост президента, существовало одно препятствие в самом Арканзасе: возможность участия в президентской гонке всерьез рассматривал Дейл Бамперс. Я убеждал его баллотироваться с конца 1974 года. Он почти согласился в 1984 году, и на этот раз у него были отличные шансы на победу. Во время Второй мировой войны Дейл служил в морской пехоте. Бамперс был отличным губернатором и лучшим оратором в Сенате. Я знал, что он будет хорошим президентом и что у него больше шансов победить, чем у меня. Я был бы рад поддержать его, так как хотел, чтобы наша партия победила и изменила курс страны.

Двадцатого марта, когда я совершал пробежку трусцой по Мейн-стрит в Литл-Роке, меня догнал местный журналист, сообщивший, что сенатор Бамперс только что выступил с заявлением, в котором подчеркнул, что не будет баллотироваться на пост президента, — просто потому, что этого не хочет. Несколькими неделями ранее такое же решение принял губернатор штата Нью-Йорк Марио Куомо. Я сказал Хиллари и Бетси, что хочу серьезно подумать над возможностью участия в президентских выборах.

Мы собрали некоторую сумму денег, и Бетси направила людей для подготовительной работы в Айову, Нью-Хэмпшир и ряд южных штатов, которые в «супервторник» [30] «Супервторник» (Super Tuesday) — день, когда на предварительных выборах в ряде американских штатов определяются кандидаты в президенты США. — Прим. пер. 1988 года, вскоре после первичных выборов в Нью-Хэмпшире, должны были голосовать единым блоком. 7 мая победа на первичных выборах показалась мне еще более вероятной, когда сенатор Гэри Харт, который в 1984 году чуть было не нанес поражение вице-президенту Мондейлу, отказался от участия в борьбе за пост президента после того, как стало известно о его отношениях с Донной Райс. Я считал, что Гэри сделал ошибку, призвав представителей печати неотступно следить за ним, чтобы убедиться, смогут ли они «откопать» какие-нибудь негативные факты. Однако я сочувствовал ему. Он был талантливым человеком, политиком-новатором, который всегда помнил о важнейших проблемах Америки и знал, как их следует решать. После того как стало известно о романе Харта, те из нас, кто не был безупречен в личной жизни, не могли предугадать, какими нормами будет руководствоваться пресса в своих разоблачениях. В конце концов я решил: любой, кто считает, что может что-то предложить стране, должен баллотироваться, не боясь обвинений, какими бы они ни были, и доверять американскому народу. В любом случае, не имея высокого болевого порога, нельзя стать успешно работающим президентом.

О своем решении я объявил 14 июля. В Литл-Роке собрались некоторые мои старые друзья по прежним политическим баталиям, включая Мики Кантора, Карла Вагнера, Стива Коуэна, Джона Холэма и Сэнди Бергера. Все они считали, что мне следует баллотироваться. Мне не хотелось упускать такой хороший шанс, но, тем не менее, я не спешил. Я знал, что готов стать хорошим кандидатом, но не был уверен, что прожил достаточно долго и обрел мудрость и здравый смысл, необходимые для хорошего президента. Если меня изберут, я стану президентом в сорок два года; примерно столько же было Теодору Рузвельту, когда его привели к присяге после убийства президента Маккинли. Джон Кеннеди был избран на пост президента в сорок три года. Однако оба они происходили из богатых, политически влиятельных семей и росли в таких условиях, что комфортно чувствовали себя в коридорах власти. Двум моим любимым президентам — Линкольну и Франклину Делано Рузвельту — при вступлении в должность президента исполнился пятьдесят один год. Они были абсолютно зрелыми людьми, замечательно владевшими собой и прекрасно справлявшимися со своими обязанностями. Десять лет спустя, когда я отмечал свой пятьдесят первый день рождения, Ал Гор вручил мне доклад о воззрениях на процесс взросления индейского племени чероки. Индейцы чероки считали, что мужчина обретает полную зрелость лишь в пятьдесят один год.