Билл Клинтон - Моя жизнь

После нашей первой автобусной поездки один из общенациональных опросов общественного мнения показал, что я опережаю президента Буша с соотношением 2:1, однако я не слишком серьезно к этому отнесся, поскольку он фактически еще не приступал к своей кампании. Она началась в последнюю неделю июля с нападок на меня. Буш сказал, что мой план ограничить увеличение расходов на оборону обойдется в миллион рабочих мест; что моя реформа здравоохранения станет государственной программой, «которой будет сочувствовать КГБ»; что я выступаю за «наибольшее увеличение налогов за всю историю»; а также что он, став президентом, задаст лучший «нравственный Тон», чем это смог бы сделать я. Его сотрудница Мэри Маталин опередила даже Дэна Куэйла в соревновании за звание «питбуля» предвыборной кампании, назвав меня «хныкающим лицемером».

Позднее, когда Буш стал сдавать позиции, многие из тех, кто благодаря ему получил назначения, стали организовывать утечку информации в прессу, утверждая, что в ослаблении его положения виноваты только они. Некоторые даже критиковали президента. Мэри среди них не было. Она до конца поддерживала человека, на которого работала. По иронии судьбы, Мэри Маталин и Джеймс Карвилл были обручены и в скором времени собирались пожениться. Хотя они представляли противоположные полюса политического спектра, оба отличались глубочайшей преданностью своим идеалам, и любовь добавляла в их жизнь остроту, а политические находки обоих оживляли как мою кампанию, так и кампанию Буша.

Во вторую неделю августа президент Буш убедил Джеймса Бейкера уйти в отставку с поста государственного секретаря и вернуться в Белый дом, чтобы руководить его кампанией. Я считал, что Бейкер был хорошим госсекретарем, за исключением операции в Боснии, во время которой, по моему мнению, администрации следовало более жестко противостоять этническим чисткам. Еще я знал, что он хороший политик и благодаря его приходу кампания Буша станет более эффективной.

Нам следовало сделать то же самое в отношении своей кампании. Мы добились выдвижения моей кандидатуры на пост президента, правильно организовав свои действия перед предварительными выборами. Теперь, когда съезд демократической партии остался позади, нам нужна была гораздо более энергичная координация всех сил из единого стратегического центра. Эту роль взял на себя Джеймс Карвилл. Ему был нужен помощник. Поскольку жена Пола Бегалы Дайэн ждала первого ребенка, он не мог постоянно находиться в Литл-Роке, поэтому я неохотно освободил Джорджа Стефанопулоса от обязанности заботиться о самолете кампании. Джордж продемонстрировал ясное понимание того, что новости делаются в течение всех двадцати четырех часов, и знал, как вести борьбу с негативными рецензиями в печати, а также реагировать на позитивные отзывы. Это был оптимальный выбор.

Джеймс свел воедино составные части кампании: политическое маневрирование, освещение в печати и исследования, сосредоточив всю эту работу в здании редакции газеты Arkansas Gazette, в бывшем помещении отдела новостей. Это помогло уничтожить барьеры и создало чувство общности. Хиллари говорила, что комната стала похожа на «военный штаб», и это название прижилось. Карвилл повесил на стене плакат, который должен был служить постоянным напоминанием о целях нашей кампании. Он состоял всего из трех предложений:

Перемены в противовес продолжению прежней политики.

Это экономика, глупый!

Не забывайте о здравоохранении!

Карвилл также выразил свою основную идею тактики борьбы в лозунге, который он написал на футболке: «Скорость убивает... Буша». В «военном штабе» каждый день в семь утра и семь вечера проходили совещания, на которых давались оценки проведенным накануне Стэном Гринбергом опросам общественного мнения, последним роликам Фрэнка Грира, новостям, новым нападкам Буша, а также формулировались ответы на эти атаки и решалось, какой будет наша реакция на разворачивающиеся события. Тем временем молодые добровольцы работали круглые сутки, благодаря нашей спутниковой антенне собирая максимум информации, а также отслеживая новости и мнение оппозиции с помощью компьютеров. Сейчас это кажется обычным делом, но тогда использование такой техники было в новинку и имело важнейшее значение для того, чтобы наша кампания могла соответствовать намеченной Карвиллом цели — быть сфокусированной и стремительной.

Определившись с тем, что хотим сказать, мы выступали со своим заявлением не только в средствах массовой информации, но и используя наши «команды быстрого реагирования», созданные в каждом штате. В их задачу входило довести это заявление до наших сторонников и местных СМИ. Тем, кто соглашался заниматься такой ежедневной работой, мы посылали значки с надписью «Команда быстрого реагирования». К концу кампании их носили тысячи человек.

К назначенному времени, когда я получал утреннюю информацию от Карвилла, Стефанопулоса и любого другого, кто должен был отчитываться в этот день, они могли точно сообщить мне, каково состояние наших дел и что нам надо предпринять. Если я с ними не соглашался, мы спорили; если им был нужен важный политический или стратегический лозунг, я его предлагал, однако преимущественно слушал с удивлением. Иногда я выражал претензии по поводу того, что было сделано не очень хорошо, например речей, в которых, на мой взгляд, слишком много места отводилось риторике и слишком мало — подлинным аргументам и сути вопроса, или по поводу изнурительного графика работы, впрочем составленного именно таким образом скорее по моей, чем по их вине. По утрам из-за аллергии и переутомления я слишком часто давал волю своему раздражению. К счастью, мы с Карвиллом были настроены на одну волну, и он всегда знал, когда я говорю всерьез, а когда просто «выпускаю пар». Думаю, что и другие сотрудники моей кампании тоже вскоре стали это понимать.

В третью неделю августа в Хьюстоне проходил съезд республиканской партии. Во время его проведения оппозиция, как правило, держится в тени, и хотя я следовал обычной практике, не предпринимая активных действий, наша команда быстрого реагирования была во всеоружии. Без этого мы просто не могли обойтись. У республиканцев не оставалось иного выхода, как обливать меня грязью. В основном это касалось бытовых вопросов. Они отставали на целый порядок, и их стратегия действий «огнем и мечом» была эффективной на всех выборах начиная с 1968 года, за исключением ситуации, когда после «Уотергейта» президент Картер победил с преимуществом в два пункта. Мы были полны решимости использовать свою команду быстрого реагирования, чтобы нападки республиканцев обернулись против них самих.