Билл Клинтон - Моя жизнь

На похоронах присутствовали король Хусейн и королева Нур, президент Мубарак и другие иностранные лидеры. Арафат также собирался приехать, но ему посоветовали этого не делать, поскольку его присутствие могло спровоцировать беспорядки в Израиле. Мубарак, на которого недавно было совершено покушение, тоже рисковал, однако не побоялся приехать. Хусейн и Нур были потрясены смертью Рабина: они искренне его любили и высоко ценили его роль в мирном процессе. Убийство Ицхака стало болезненным напоминанием его арабским партнерам о том, на какой риск шли они сами ради достижения мира.

Хусейн произнес прекрасную речь, а внучка Рабина Ноа Бен Артци-Пелоссоф, которая в это время проходила обязательную службу в израильской армии, растрогала аудиторию, обратившись к своему деду со словами: «Дедушка, ты был костром, согревающим наш лагерь, и теперь мы остались одни во тьме, и нам холодно». В своем коротком выступлении я призвал народ Израиля следовать по пути, намеченному его погибшим лидером. В течение всей недели евреи во всем мире читали те страницы Торы, где рассказывалось о том, как Бог приказал Аврааму принести в жертву его любимого сына Исаака, или Ицхака, а потом, когда Авраам выразил свою готовность сделать это, пощадил мальчика. «Теперь Бог подверг нашу веру еще более тяжелому испытанию: он забрал нашего Ицхака. Но договор Израиля с Богом, договор о свободе, терпимости, безопасности и мире, должен быть выполнен. Этот договор был делом всей жизни премьер-министра Рабина. Теперь мы должны считать это его завещанием», — сказал я в своем выступлении, закончив его словами: «Шалом, чавер».

Вышло так, что именно эти два слова — Шалом, чавер (Прощай, друг) — отразили чувства израильтян по отношению к Рабину. В моем аппарате было несколько евреев, говоривших на иврите и знавших о моем отношении к Рабину. Я и сегодня благодарен им за то, что они подсказали мне тогда эти слова. Шимон Перес позже объяснил мне, что слово чавер значит больше, чем просто друг, — оно отражает душевное родство людей, которые борются за общее дело. Вскоре эту фразу — «Шалом, чавер» — можно было увидеть на плакатах и наклейках на бамперах автомобилей по всему Израилю.

После похорон я провел несколько встреч с лидерами других стран в отеле «Царь Давид», из которого открывается великолепный вид на Старый город, а затем вылетел в Вашингтон. Было 4:30 утра, когда мы, усталые, сходили с самолета, приземлившегося на летном поле военно-воздушной базы Эндрюс, надеясь хоть немного отдохнуть перед тем, как бюджетная битва вступит в свою заключительную фазу.

С 1 октября — начала нового финансового года — правительство обычно работало на основе «продлеваемой резолюции» [51] Резолюция Конгресса США, устанавливающая расходы на уровне предшествующего года и действующая до утверждения закона об ассигнованиях. — Прим. ред. , которой определялись ассигнования для министерств до принятия нового бюджета. Не было ничего необычного в том, что к началу нового финансового года Конгресс не утверждал законопроекты об ассигнованиях для одного-двух министерств, но теперь все правительство работало на основе «продлеваемой резолюции», и конца этому не было видно. В первые же два года моего президентства, когда Конгресс находился под контролем демократов, бюджет утверждался вовремя.

Я предложил план, который позволял добиться сбалансированного бюджета за десять лет, а потом еще один, позволявший сделать это за девять лет, к 2004 году, но наши разногласия с республиканцами все еще были слишком глубоки. Все наши эксперты считали, что сокращения программ «Медикэр» и «Медикэйд», образовательных и экологических программ и налогового кредита на заработанный доход, на которых настаивали республиканцы, были значительнее, чем того требовали предложенное ими сокращение налогов и необходимость добиться сбалансированного бюджета даже не за девять, а за семь лет. У нас были расхождения в оценках экономического роста, увеличения затрат на здравоохранение и прогнозируемых доходов. Когда республиканцы контролировали Белый дом, они постоянно преувеличивали доходы и недооценивали расходы. Я был твердо намерен не повторить этой ошибки и всегда использовал консервативные оценки, позволявшие нам добиваться больших сокращений дефицита, чем планировалось.

Теперь, когда республиканцы получили большинство в Конгрессе, они слишком далеко зашли в противоположном направлении, недооценивая экономический рост и доходы и переоценивая рост медицинских расходов, несмотря на то что сами пропагандировали организации по предоставлению медицинских услуг как надежный способ сокращения медицинских расходов. Их стратегия, похоже, была логичным развитием совета, который Уильям Кристол дал в своем меморандуме Бобу Доулу, предлагая ему блокировать любые инициативы в сфере здравоохранения. Если бы им удалось сократить финансирование программ «Медикэр», «Медикэйд», сферы образования и программ охраны окружающей среды, льготы представителям среднего класса за счет уплаченных ими налогов уменьшились бы. В результате американцы стали бы еще менее охотно платить налоги, а, следовательно, стали бы более восприимчивы к призывам республиканцев о снижении налогов и к республиканской избирательной стратегии, делающей упор на таких острых, конфликтных социальных вопросах, как аборты, права гомосексуалистов и контроль над оружием.

Главный специалист по бюджету при президенте Рейгане Дэвид Стокман признался, что республиканская администрация намеренно принимала бюджеты с огромным дефицитом, чтобы создать кризис и «держать на голодном пайке» внутренний бюджет. Ей удалось добиться снижения финансирования нашего общего будущего, но она все же не осмелилась отменить его полностью. Теперь республиканцы Гингрича пытались использовать сбалансированный бюджет, рассчитанный на основе ничем не подкрепленных прогнозов доходов и расходов, чтобы завершить эту работу. Я был полон решимости остановить их: будущее нашей страны висело на волоске.

Десятого ноября, за три дня до окончания срока действия «продлеваемой резолюции», Конгресс бросил мне еще один вызов, предложив заплатить за сохранение финансирования правительства утверждением новой «продлеваемой резолюции». Новая резолюция предусматривала увеличение на 2,5 процента страховых взносов для лиц, пользующихся программой «Медикэр», уменьшение ассигнований на образовательные и экологические программы и ослабление законодательства в области охраны окружающей среды.

На следующий день, всего через неделю после убийства Рабина, в своем радиообращении я рассказал о попытках республиканцев протащить бюджет «через заднюю дверь», используя «продлеваемую резолюцию». Это был День ветеранов, и я подчеркнул, что среди тех пожилых людей, чьи расходы на «Медикэр» возрастут, — восемь миллионов ветеранов. В драконовских сокращениях, предлагаемых республиканцами, не было никакой необходимости: уровень безработицы и инфляции был самым низким за последние двадцать пять лет; процентная доля федеральных служащих по отношению ко всей численности занятых— самой маленькой с 1933 года, бюджетный дефицит продолжал снижаться. Я по-прежнему хотел сбалансировать бюджет, но так, чтобы это «соответствовало нашим фундаментальным ценностям» и «без угроз и межпартийной вражды».