Билл Клинтон - Моя жизнь

К началу 1999 года уровень безработицы снизился до 4,3 процента, а цены на фондовом рынке поднялись до рекордных отметок. Во время визита в Старое здание Исполнительного управления президента Хиллари, отправившаяся туда, чтобы поздравить с Рождеством сотрудников администрации, повредила спину, но, перестав по совету своего доктора ходить по скользкому мраморному полу в туфлях на высоких каблуках, вскоре почувствовала себя лучше. Мы с Челси нарядили елку и, как всегда перед Рождеством, отправились покупать подарки.

Для меня в тот год лучшим рождественским подарком были добрые пожелания и слова поддержки, которые я получил от простых американцев. Тринадцатилетняя девочка из Кентукки написала мне, что даже несмотря на допущенную ошибку я не должен уходить в отставку, потому что мои противники «ведут себя низко». Восьмидесятишестилетний белый мужчина из Нью-Брунсвика, штат Нью-Джерси, сказав своим близким, что едет на целый день в Атлантик-Сити, сам вместо этого отправился в Вашингтон. Там он взял такси и поехал домой к Джесси Джексону. Открывшей ему дверь теще Джесси он сказал, что явился к преподобному отцу потому, что тот был единственным из известных ему людей, имевшим доступ к президенту. Он попросил передать мне следующее: «Скажите президенту, чтобы он не уходил. Я еще помню, как республиканцы пытались уничтожить Элла Смита [кандидата в президенты от демократов на выборах 1928 года], потому что тот был католиком. Мы не должны им поддаваться». Потом он снова сел в такси, отправился на вокзал Юнион-стейшн и ближайшим поездом вернулся домой. Я позвонил ему, чтобы сказать спасибо, после чего вместе со своей семьей отправился на «Ренессансный уикенд» встречать Новый год.

Седьмого января верховный судья Уильям Ренквист официально открыл судебные слушания по импичменту в Сенате, и Кен Старр предъявил обвинение Джули Хайет Стил — республиканке, которая отказалась солгать, чтобы подтвердить показания Кэтлин Уилли.

Спустя неделю на слушания были вызваны руководители процесса импичмента в Палате представителей, которые в течение трех дней излагали свои аргументы Сенату. Теперь они настаивали на вызове свидетелей — то есть требовали сделать то, чего не делали на своих собственных слушаниях в Палате представителей, куда был вызван только Кен Старр. Аса Хатчинсон из штата Арканзас, который в качестве прокурора США в 1980-х годах участвовал в судебном процессе над моим братом, обвиненным в торговле наркотиками, попросил Сенат позволить им вызывать свидетелей, потому что, если бы он был прокурором и перед ним стояла задача доказать мою виновность в попытке препятствовать правосудию, то он не смог бы этого сделать на основании неубедительных доказательств, представленных Палатой представителей Сенату! Еще один руководитель процесса импичмента от Палаты представителей заявил, что у Сената нет права судить о том, соответствуют ли вменяемые мне нарушения основаниям для импичмента, определенным Конституцией. Он утверждал, что это уже было сделано Палатой представителей и теперь Сенат должен согласиться с этим решением, несмотря на то что комитет Хайда отказался дать четкое определение критериев, по которым те или иные поступки можно было считать основаниями для импичмента.

В своем заключительном выступлении перед Сенатом Генри Хайд предложил собственную интерпретацию оснований для «импичмента», определенных Конституцией, сказав, что попытка скрыть свое недостойное поведение в частной жизни является более веским основанием для смещения с поста президента, чем введение страны в заблуждение по важным государственным вопросам. Моя мать учила меня видеть хорошее в любом человеке. Глядя на разъяренного мистера Хайда, я пытался отыскать в нем черты доброго доктора Джекила [69] Доктор Джекил и мистер Хайд в фантастической повести Р.Л. Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» — две ипостаси главного героя. Доктор Джекил превращается в мистера Хайда — личность, воплощающую его худшие, низменные черты, — с помощью особого порошка. — Прим. ред. , но мне это не удавалось.

Девятнадцатого января мои адвокаты приступили к моей защите. На ответы обвинению также было отведено три дня. Первым выступил Чак Рафф, советник Белого дома, в прошлом федеральный прокурор. В течение двух с половиной часов он доказывал, что обвинения против меня были необоснованными и что даже если бы они и были обоснованны, совершенные мною проступки ни в коей мере не соответствовали основаниям для импичмента, определенным Конституцией, не говоря уже об отрешении от должности. Рафф был человеком с мягкими манерами; большую часть своей жизни он был прикован к инвалидному креслу. Кроме того, он был блестящим адвокатом, и его неприятно поразили действия руководителей процесса импичмента в Палате представителей. Он не оставил камня на камне от доказательств обвинения и напомнил Сенату, что двухпартийная прокурорская комиссия уже высказалась в том смысле, что ни один ответственный прокурор не предъявит обвинения в лжесвидетельстве на основании подобных доказательств.

Думаю, самым удачным моментом в выступлении Раффа был тот, когда он уличил Асу Хатчинсона в искажении фактов. Хатчинсон заявил Сенату, что Вернон Джордан начал помогать Монике Левински в поисках работы только после того, как узнал, что ее привлекают в качестве свидетеля по делу Джонс. Однако факты свидетельствовали, что Вернон сделал это за несколько недель до того, как узнал (или мог узнать) об этом, и что в тот момент, когда судья Райт вынесла решение о привлечении Левински в качестве свидетеля (которое она позже отменила), Вернон находился на борту самолета, летевшего в Европу. Я не знаю, почему именно Аса решил ввести Сенат в заблуждение: то ли он рассчитывал, что сенаторы не узнают об этом, то ли полагал, что их, как и руководителей процесса импичмента в Палате представителей, не интересует точность изложения фактов.

На следующий день Грег Крейг и Шерил Миллс рассмотрели конкретные обвинения. Грег отметил, что обвинение в лжесвидетельстве не подкреплялось ни одним конкретным примером, подтверждающим это, кроме общих ссылок на мои показания под присягой по делу Джонс, хотя Палата представителей отвергла пункт обвинения, связанный с этими показаниями. Крейг также отметил, что некоторые из пунктов обвинения в лжесвидетельстве, прозвучавшие в Сенате, ни разу не упоминались ни Старром, ни конгрессменами в ходе дебатов в Комитете по юридическим вопросам Палаты представителей или во время дебатов на пленарном заседании Палаты. Они продолжали фабриковать свои обвинения на ходу.