Билл Клинтон - Моя жизнь

За исключением короткого периода времени в годы президентства Картера, когда я являлся специальным уполномоченным президента в Арканзасе, а судья Джим рассчитывал получить федеральную должность для своего сына, Джонсон всегда был приверженцем крайне правых взглядов, и его отношение ко мне становилось все более враждебным. В 1980-е годы он, как и многие консерваторы-южане, стал республиканцем. Он снова баллотировался в Верховный суд и потерпел поражение на выборах, после чего стал делать пакости исподтишка. Когда я баллотировался на пост президента, он распространял обо мне всякие небылицы. Самое удивительное, что иногда их принимали к публикации так называемые либеральные СМИ с Восточного побережья, которые он любил поносить, — в особенности это касалось россказней, связанных с делом «Уайтуотер». Джонсон — хитрый старый плут. Он, должно быть, хорошо повеселился, проделывая все это, и если бы республиканцам в Вашингтоне удалось добиться моей отставки, то он имел бы все основания смеяться последним.

После завершения кампании у меня появилась возможность снять напряжение, совершив первое в моей жизни путешествие на Западное побережье. Одному из постоянных клиентов дяди Реймонда потребовался новый «бьюик», которых у него в тот момент не было в наличии. Дядя Реймонд нашел такую машину в представительстве Buick в Лос-Анджелесе, где она использовалась в качестве «демонстрационного» автомобиля, на котором будущие покупатели могли совершить пробную поездку, чтобы оценить ее качества. Дилеры часто обменивались такими автомобилями или продавали их друг другу со скидкой. Дядя попросил меня перегнать этот автомобиль из Лос-Анджелеса вместе с Пэтом Брейди, моим одноклассником. Мы с Пэтом, кроме того, вместе играли в школьном оркестре, а его мать работала у дяди Реймонда секретарем. Нам очень хотелось поехать, а студенческие билеты в то время были настолько дешевыми, что дядя Реймонд мог почти бесплатно отправить нас самолетом да еще получить прибыль от продажи автомобиля.

Мы прилетели в Лос-Анджелес, забрали автомобиль и отправились домой, но не прямо, а сделав небольшой крюк, чтобы заехать в Лас-Вегас, поскольку не знали, удастся ли нам увидеть его когда-нибудь еще. Я до сих пор помню, как мы ехали ночью по пустыне — с опущенными окнами, ощущая теплый сухой воздух и глядя на далекие зовущие огни Лас-Вегаса.

Лас-Вегас был тогда другим. В нем не было крупных отелей, таких как «Париж» или «Венецианский», — лишь Полоса с игорными и развлекательными заведениями. У нас с Пэтом было совсем немного денег, но нам очень хотелось сыграть на игровых автоматах, поэтому мы выбрали подходящее место, получили по пригоршне пятицентовых монет и принялись за дело. Не прошло и пятнадцати минут, как у меня выпал джек-пот, а у Пэта — целых два. Это не прошло незамеченным среди заложников «одноруких бандитов». Они были убеждены, что нам везет, поэтому каждый раз, когда мы отходили от автомата, бросались к нему, борясь за право получить джек-пот, который, как им казалось, мы оставили для них. Нам это было непонятно. Мы пребывали в уверенности, что за эти несколько минут нам выпала вся та удача, которая была рассчитана на много лет вперед, и нам не хотелось тратить ее попусту. Мы снова выехали на дорогу, с карманами, набитыми выигранной мелочью. Не думаю, чтобы кому-нибудь еще приходилось таскать с собой такое огромное количество пятицентовых монет.

После того как мы доставили автомобиль дяде Реймонду, не особенно переживавшему из-за сделанного нами крюка, пришло время возвращаться в Джорджтаун. В самом конце избирательной кампании я сообщил Джеку Хоулту, что хотел бы поработать у сенатора Фулбрайта, но не знаю, как это сделать. Весной предыдущего года я уже написал Фулбрайту насчет работы и в ответ получил письмо, в котором говорилось, что в данный момент вакансий нет, но они будут иметь мое предложение в виду. Я не думал, что после этого что-то изменится, но как-то утром, через несколько дней после моего возвращения в Хот-Спрингс, мне позвонил Ли Уильямс, помощник Фулбрайта по административным вопросам. Ли сообщил мне, что Джек Хоулт дал мне рекомендацию и что у них есть вакантная должность помощника в Комитете по международным отношениям. Он сказал: «Вы можете работать неполный день за три с половиной тысячи долларов или полный день за пять тысяч долларов». Я еще не совсем проснулся, однако упустить такой возможности не мог и спросил: «А как насчет двух работ с неполным днем?» Он рассмеялся и сказал, что я — как раз тот человек, который им нужен, и предложил мне прийти в понедельник утром.

Я разволновался настолько, что не мог найти себе места. Комитет по международным отношениям при Фулбрайте превратился в центр общенациональных дебатов по внешнеполитическим вопросам, в особенности по вопросу войны во Вьетнаме. Теперь я мог своими глазами, пусть даже с позиций мелкого технического служащего, увидеть, как разворачивается эта драма. А кроме того, я смог бы сам оплатить свою учебу, избавив родителей от финансового бремени, а себя — от чувства вины. Меня очень беспокоило, смогут ли они платить за лечение папы, поскольку им приходилось оплачивать мою учебу в Джорджтауне. Хотя я никому тогда об этом не говорил, но я боялся, что мне придется оставить Джорджтаун и вернуться домой, где обучение в колледже стоило намного дешевле. Теперь у меня вдруг появилась возможность продолжить учебу и одновременно работать в Комитете по международным отношениям. Многим из того, что произошло со мной в дальнейшей жизни, я обязан Джеку Хоулту, рекомендовавшему меня на эту работу, и Ли Уильямсу, который мне ее предоставил.

Через пару дней после звонка Ли Уильямса я был готов к возвращению в Вашингтон на полных основаниях. Поскольку новая работа требовала от меня ежедневного присутствия на Капитолийском холме, родители предоставили в мое распоряжение свою «старенькую машину» — белый трехлетний «Бьюик Лесабр конвертибл» с кожаным салоном, выдержанным в красно-белой гамме. Папа менял машину примерно каждые три года, а старую выставлял на продажу на стоянке для подержанных автомобилей. На этот раз роль последней с радостью взял на себя я. Это был прекрасный экземпляр. Он не относился к разряду экономичных — всего семь-восемь миль на галлон, но цена на бензин в то время не кусалась, опускаясь в разгар «бензиновых войн» до тридцати центов за галлон.

В соответствии с полученными инструкциями в первый же понедельник после возвращения в Вашингтон я отправился, чтобы представиться сенатору Фулбрайту, в его офис, который был первым слева в тогдашнем новом служебном здании Сената. Теперь оно называется «Дирксен». Как и старое служебное здание, которое находится напротив, это величественное сооружение было отделано мрамором, только более светлым. Мы с Ли очень тепло пообщались, а потом меня проводили на четвертый этаж, где располагались офисы Комитета по международным отношениям и зал заседаний. В здании Конгресса комитету принадлежало еще одно, значительно более просторное помещение, в котором работали глава аппарата Карл Марси и другие руководители. Помимо прочего там был и прекрасный конференц-зал, позволявший членам комитета беспрепятственно встречаться в неофициальной обстановке.