Билл Клинтон - Моя жизнь

В 1966 году Джим Джонсон, или судья Джим, как он предпочитал себя называть, не только проявил способность удерживаться на гребне волны, но и сам создавал огромные зловещие волны. Он критиковал Фрэнка Хоулта, называя его «обаятельным бездельником», и намекал на то, что у Рокфеллера были гомосексуальные связи с чернокожими мужчинами, — что было смехотворным обвинением, учитывая его вполне заслуженную репутацию дамского угодника. По сути, выступления судьи Джима были всего лишь перепетой на новый лад старой южной песней, которую кандидаты исполняли перед белыми избирателями во времена экономической и социальной нестабильности: вы — хорошие, приличные, богобоязненные люди; «они» угрожают вашему образу жизни; вам незачем его менять, во всем виноваты «они»; выберите меня, и я буду бороться за вас и выбью из «них» эту дурь. Вечное политическое противопоставление «нас» «им». Это было подло и мерзко и, в конечном счете, оказывало пагубное влияние на людей, которые на это покупались, однако, как это случается и сейчас, когда люди испытывают недовольство и неуверенность, нередко приносило свои плоды. Поскольку кампания Джонсона, несмотря на крайности, до которых он нередко доходил в своей риторике, в целом была не слишком яркой, большинство наблюдателей считали, что на этот раз он не добьется успеха. Приближался день выборов, и Фрэнк Хоулт решил не отвечать на его нападки, равно как и на нападки других кандидатов, которые, увидев, что он ушел вперед, стали называть его кандидатом «консервативного крыла партийной машины». В те времена опросы общественного мнения еще не приобрели такой популярности, как сегодня, а тем немногим, которые все же проводились, большинство людей не слишком доверяли.

Идеалистически настроенным молодым людям из окружения Хоулта, таким как я, его стратегия казалась удачной. Своим критикам он отвечал лишь, что он — совершенно независимый кандидат и не собирается реагировать на не имеющие под собой основания нападки своих противников и, в свою очередь, нападать на них. Хоулт утверждал, что стремится к той победе, которая стала бы признанием его подлинных достоинств, а другая победа ему «не нужна вовсе». Со временем я понял, что заявления о том, что победа «не нужна вовсе», нередко используют кандидаты, забывающие, что политика — контактный вид спорта. Подобная стратегия может быть успешной в том случае, если избиратели ощущают стабильность настоящего и надежды на будущее, а платформа кандидата содержит серьезные, конкретные политические предложения. Однако летом 1966 года настроения были в лучшем случае смешанными, а программа Хоулта — недостаточно конкретной, чтобы вызвать значительный отклик среди избирателей. Кроме того, те, для кого самым важным в платформе кандидата было противодействие сегрегации, могли проголосовать за Брукса Хейза.

Несмотря на нападки на Фрэнка Хоулта, большинство людей считало, что он, хоть и не получит большинства голосов, тем не менее войдет в число лидеров и через две недели победит во втором туре. И вот 26 июля жители Арканзаса — более 420 тысяч человек — проголосовали. Результаты удивили аналитиков. Лидером оказался Джонсон с 25 процентами голосов, Хоулт занял второе место с 23 процентами, Хейз — третье, получив 15 процентов, Олфорд набрал 13 процентов. Остальные голоса разделили между собой еще трое кандидатов.

Мы были потрясены, но не потеряли надежды. Судья Хоулт и Брукс Хейз в общей сложности набрали несколько больше голосов, чем сторонники сегрегации Джонсон и Олфорд. Кроме того, на весьма важных выборах в Законодательное собрание ветеран Конгресса консерватор Пол Ван Далсем проиграл молодому прогрессивно настроенному адвокату, выпускнику Йельского университета Хербу Рулу. За пару лет до этого Ван Далсем привел в ярость сторонниц растущего движения за равноправие женщин, заявив, что женщины должны находиться дома, «босые и беременные». В результате Херб, впоследствии ставший партнером Хиллари в адвокатской фирме Rose, получил поддержку целой армии женщин-добровольцев, называвших себя «Босые женщины за Рула».

Результаты второго тура выборов предсказать было довольно трудно, поскольку они зависели от явки избирателей, от того, кто из кандидатов сумеет убедить большее число своих сторонников вновь прийти на избирательные участки, а также привлечь на свою сторону тех, кто голосовал за кандидатов, не прошедших на второй тур, либо не голосовал вовсе. Судья Хоулт приложил все силы к тому, чтобы второй тур ознаменовал собой выбор между Старым и Новым Югом. И Джонсон, в общем, вполне следовал этому сценарию, когда в своем телевизионном выступлении заявил избирателям, что в своем противостоянии безбожной расовой интеграции являет собой «Даниила в логове льва» и «Иоанна Крестителя на суде у Ирода». Мне думается, в какой-то момент судье Джиму удалось даже оседлать лошадь Пола Ревира [22] Скачка Пола Ревира — легендарное событие, ознаменовавшее начало Американской революции. Пол Ревир — гонец Массачусетского комитета безопасности, которому 18 апреля 1775 года удалось за короткое время добраться до Лексингтона и предупредить ополченцев о приближении англичан, собиравшихся подойти к Лексингтону и Конкорду со стороны моря. Это событие воспето Г. Лонгфелло в балладе «Скачка Пола Ревира».— Прим. пер. .

Хотя стратегия Хоулта была вполне разумной, а Джонсон в споре Старого и Нового Юга делал ставку на сторонников первого, возникли две проблемы. Во-первых, избиратели из числа сторонников Старого Юга имели сильную мотивацию к тому, чтобы вторично прийти на избирательные участки, поскольку считали Джонсона защитником своих взглядов, в то время как у представителей Нового Юга подобной уверенности в отношении Хоулта не было. Его нежелание по-настоящему проявить жесткость почти до самого конца предвыборной гонки усилило их сомнения и уменьшило стимулы к голосованию. Во-вторых, некоторые из сторонников Рокфеллера решили отдать свои голоса Джонсону, потому что считали, что их кандидату будет легче справиться с ним, чем с Хоултом, а во втором туре за демократов мог голосовать любой избиратель, как республиканец, так и демократ, при условии что он не принимал участия в республиканских праймериз. Так поступили только 19 646 человек, поскольку у Рокфеллера не было соперника. Во втором туре выборов проголосовало всего на 5 тысяч человек меньше, чем в первом, и каждый из кандидатов получил вдвое больше голосов, чем в первый раз. Джонсон победил с перевесом в 15 тысяч голосов, и позиции соперников стали выглядеть следующим образом: 52 процента у Джонсона и 42 — у Хоулта.

Такие результаты привели меня в уныние. К тому времени я уже успел полюбить судью Хоулта и его семью и считал, что, несмотря ни на что, из него выйдет отличный губернатор. В то же время я ощущал острое неприятие того, за что выступал судья Джим. Единственной моей надеждой был Рокфеллер, у которого оставались реальные шансы на победу. На этот раз он проявил большую организованность и щедро тратил деньги: даже приобрел сотни велосипедов для чернокожих детей из бедных семей. Осенью он победил, получив 54,5 процента голосов. Я очень гордился своим штатом. К тому времени я возвратился в Джорджтаун и не имел возможности наблюдать за ходом кампании, однако многие люди отмечали, что на всеобщих выборах Джонсон выглядел менее уверенным. Вероятно, причиной этого стало сокращение финансирования его кампании, однако ходили слухи, что Рокфеллер предпринял нечто, охладившее его пыл. Не знаю, насколько эти слухи соответствовали действительности.