Билл Клинтон - Моя жизнь

В конце августа, когда сенатор Макговерн и Сарджент Шрайвер должны были приехать в Техас, чтобы встретиться с президентом Джонсоном, мне показалось, что положение улучшается. Шрайвер, приятный жизнерадостный человек, постоянно и энергично поддерживал наших кандидатов на посты президента и вице-президента. Он был основателем Legal Services Corporation, оказывавшей юридическую помощь беднякам, первым директором Корпуса мира при президенте Кеннеди и первым руководителем программы «Война с бедностью» при президенте Джонсоне.

Встреча Макговерна и Шрайвера с президентом Джонсоном прошла вполне успешно, однако по существу не дала политических преимуществ, поскольку Джонсон настоял на том, чтобы на ней не присутствовали представители печати, а также потому, что несколькими днями раньше он, правда без особого энтузиазма, уже выразил поддержку Макговерну в одной из местных газет. Для меня главным результатом этой встречи была фотография президента Джонсона с автографом. Он ее подписал, когда несколькими днями раньше Тейлор приехал к нему на ранчо, чтобы окончательно обо всем договориться. Вероятно, мне и Тейлору Джонсон понравился больше, чем большинству других членов предвыборного штаба Макговерна, потому что мы были южанами, выступавшими за гражданские права.

После встречи Макговерн вернулся в номер люкс в Остине, чтобы пообщаться с некоторыми своими основными сторонниками и сотрудниками предвыборного штаба, которые предъявили много претензий к беспорядку входе кампании. Она, безусловно, была дезорганизована. Мы с Тейлором работали в предвыборном штабе недостаточно долго, чтобы пользоваться авторитетом, и не смогли обеспечить четкую организацию кампании. Поддерживавшие нас либералы впали в уныние после того, как в трудной борьбе за пост губернатора Дольф Бриско на предварительных выборах нанес поражение их кандидату Сисси Фарентолд. По какой-то непонятной причине госсекретаря Боба Буллока — государственного деятеля самого высокого ранга, поддержавшего Макговерна, даже не пригласили на встречу с ним. Макговерн послал ему извинение, но это была оплошность, которая говорила о многом.

Вскоре после того как Макговерн отбыл из Техаса, предвыборный штаб решил, что нам, молодым, необходим контроль со стороны более опытных сотрудников, поэтому из Сиу-Сити, штат Айова, сюда направили жесткого седого ирландца Дона О’Брайена, ранее активно участвовавшего в кампании Джона Кеннеди и работавшего в Министерстве юстиции под руководством Роберта Кеннеди. Мне очень нравился Дон О’Брайен, но он был старомодным шовинистом, действовавшим на нервы многим нашим независимым молодым женщинам. Тем не менее его присутствие помогло нам работать более эффективно, и у меня стало легче на душе, потому что теперь я мог проводить еще больше времени в разъездах. Это были мои лучшие дни в Техасе.

Я отправился на север, в Уэйко, где встретился с магнатом страхового бизнеса, либералом и своим будущим сторонником Бернардом Рапопортом; затем поехал на восток, в Даллас, где познакомился с Джессом Хеем, умеренным, но верным демократической партии предпринимателем, тоже ставшим моим верным другом и приверженцем, и чернокожим сенатором Законодательного собрания штата Эдди Бернисом Джонсоном, который, когда я был избран на пост президента, стал одним из моих самых решительных союзников в Конгрессе. Потом я побывал в Хьюстоне, где встретил и полюбил крестную мать техасских либералов Билли Карр, высокую женщину с хриплым голосом, немного напоминавшую мне маму. Билли взяла меня под свое крыло и опекала до своего последнего дня, даже тогда, когда я огорчал ее, выступая с менее либеральных позиций, чем она сама.

Я впервые близко познакомился с американцами мексиканского происхождения, которых тогда обычно называли «чиканос», и полюбил их обычаи, культуру и кухню. В Сан-Антонио я открыл для себя рестораны «У Марио» и «Ми Тьерра», где однажды трижды поел за восемнадцать часов.

В Южном Техасе я работал с Франклином Гарсиа, жестким профсоюзным организатором, у которого было нежное сердце, и с его коллегой Пат Робардс. Однажды вечером Франклин и Пат перевезли нас с Хиллари на машине через Рио-Гранде в Матаморос, в Мексику. Они пригласили нас в дешевый ресторанчик, где выступал оркестр мариачи и вялая стриптизерша, а в меню главным блюдом было кабрито — приготовленная на открытом огне голова козленка. Я так устал, что заснул. Пока я спал, стриптизерша продолжала танцевать, а на меня смотрела голова козленка.

Однажды я ехал один на машине по сельской местности в Южном Техасе. Остановившись у бензоколонки, чтобы заправиться, я завязал разговор с молодым американцем мексиканского происхождения, заливавшим бензин в бак моей машины, и призвал его голосовать за Макговерна. «Не могу», — сказал он. На мой вопрос «Почему?» парень ответил: «Из-за Иглтона. Макговерну не следовало отказываться от него. У многих людей бывают неприятности. Надо оставаться верным своим друзьям». Я навсегда запомнил его мудрый совет. Когда я занимал пост президента, американцы латиноамериканского происхождения знали, что я хочу быть им другом, и всегда поддерживали меня.

В последнюю неделю кампании, когда игра была окончательно проиграна, произошло два запомнившихся мне события. Конгрессмен Генри Б. Гонсалес устроил в Сан-Антонио обед для членов демократической партии в округе Бексар. Обед проходил в отеле «Менджер» близ Аламо, где более двухсот техасцев под предводительством Джима Буи и Дэви Крокета погибли, сражаясь за независимость Техаса от Мексики. Более чем через шестьдесят лет после этого события Тедди Рузвельт жил в отеле «Менджер», когда готовил «Мужественных всадников» к легендарной битве на горе Сан-Хуан на Кубе. В этом отеле подают фантастически вкусное манговое мороженое, к которому я пристрастился. Накануне выборов 1992 года, когда мы сделали остановку в Сан-Антонио, мои сотрудники накупили такого мороженого на четыреста долларов, и все, кто находился в самолете предвыборного штаба, ели его всю ночь.

На этом обеде выступил лидер демократического большинства в Палате представителей Хейл Боггс из штата Луизиана. Он произнес эмоциональную речь в поддержку Макговерна и демократов. На следующий день я разбудил его рано утром, чтобы Боггс успел на самолет, направлявшийся на Аляску, где он должен был вести кампанию вместе с конгрессменом Ником Бегичем. На следующий день, пролетая над покрытыми снегом горными вершинами, самолет потерпел крушение, и его так и не нашли. Я очень любил Хейла Боггса, и мне было жаль, что в тот день мы не проспали. У него осталась чудесная семья. Его жена Линди, красивая женщина и сама первоклассный политик, заняла его место в Палате представителей от Нового Орлеана и была одним из моих самых решительных сторонников в штате Луизиана. Впоследствии я назначил ее послом США в Ватикане.