Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

Я снова перечитала слова Абу Юсафа: «У нас есть братья из Великобритании различного происхождения: пакистанцы, сомалийцы, йеменцы и даже кувейтцы». По информации Адама, джихадист Джон должен иметь арабское происхождение, поэтому вычеркнула пакистанцев и сомалийцев. Итак, самой вероятной страной происхождения оставался Кувейт. Я составила новый список:

Мохаммед

Кувейт

Лондон

ненависть/личная месть

образованный/университетская степень

видео о Сомали.

Я договорилась о новых встречах, в том числе с источником, связанным с мечетью в парке Финсбери в северной части Лондона. Эта мечеть была известна как центр вербовки рекрутов для джихада. Мы встретились в два часа ночи на окраине города. Я взяла такси на стоянке, заплатила наличными, чтобы разведывательным службам, если они за мной следят, было не так просто проследить мои передвижения. Источник забрал меня на машине и повез в кофейню, принадлежащую его другу. В такой час она была закрыта, и нас в зале было всего трое: мы с источником сидели за маленьким столиком, а хозяин кофейни работал с бумагами за стойкой у нас за спиной.

Мой источник симпатизировал ИГИЛ, и он знал людей, которые уехали сражаться в Сомали. Много лет назад он был помощником Абу Хамза аль-Масри, бывшего радикального имама в мечети в парке Финсбери, которого передали Соединенным Штатам в 2012 году, признали виновным в террористической деятельности и приговорили к пожизненному заключению.

Я спросила, знает ли мой источник о кувейтце по имени Мохаммед, у которого были проблемы с британскими властями. Он задумался.

– Кувейтец, кувейтец… да! Я помню одного Мохаммеда, который попал в беду в Танзании.

– В какую беду?

– Не помню. Кажется, это было связано с Сомали.

Я изо всех сил старалась сдержать свою радость.

– Вы знаете его полное имя?

– А почему вы так им интересуетесь?

Я не стала ему говорить, что подозреваю: этот человек – джихадист Джон. Вместо этого я сказала, что пытаюсь выяснить, не уехал ли этот Мохаммед в Сирию.

– Посмотрю, что смогу для вас сделать, – сказал мой источник. – Но на это потребуется несколько дней.

Он довез меня до какой-то стоянки такси. До своего отеля в центре Лондона я добралась почти в четыре часа утра.

Я решила, что должна связаться с одним высшим чиновником Исламского государства, которого знала уже много лет. Этот человек помог мне организовать встречу с Абу Юсафом. После того как вышла статья, он попросил передать мне следующее сообщение: «Салям. Турки разозлились из-за вашей истории; разведка о вас спрашивает. Больше не приезжайте в приграничный регион и связывайтесь со мной только в случае экстренной необходимости».

Я решила, что это как раз и была экстренная необходимость. Но, чтобы связаться с ним, мне нужно было вернуться в Германию, где у меня был безопасный кружной способ до него добраться. Я буду соблюдать тот строгий протокол, который мы вместе придумали много лет назад, чтобы избежать слежки со стороны разведки или боевиков, которые могли его наказать за беседы со мной.

Во-первых, мне нужно было поговорить с одной женщиной, живущей в северной части Германии. Я позвонила ей и села на поезд, идущий на север, чтобы переговорить лично. Я сказала ей, что мне нужно поговорить со своим источником. Она знала, что это важно, и согласилась передать ему сообщение. Также она дала мне незарегистрированную сим-карту, которую я могла поставить в один из моих старых телефонов Nokia, с помощью которых я звонила таким людям, как мой источник. В отличие от смартфонов, эти старые модели было трудно проследить.

Несколько дней спустя я получила смс от женщины, у которой я недавно побывала: «Вы выйдете на пробежку завтра в четыре часа дня?»

«Да», – ответила я.

На самом деле бегом я не занимаюсь. Это был код, который использовался, когда мой источник назначал мне время встречи. Число я удваивала; если в сообщении говорилось «днем», это следовало понимать как ночь, и наоборот. То есть в восемь часов утра я должны была выйти из квартиры, включить свою старую Nokia, вставить в телефон сим-карту, которую мне дала женщина, и ждать звонка источника.

Незадолго до назначенного времени, надев кроссовки, черный пуловер и теплую куртку, я вышла в парк неподалеку от моего дома. Зимнее небо было синим, воздух холодил щеки. Свои смартфоны я оставила дома, а в карман куртки положила только старую Nokia. Хотя мы и договорились о звонке, не было никаких гарантий, что он действительно состоится. Взвинченная, я шла через парк. Скорей всего, у нас будет всего несколько минут телефонного разговора; у меня была только одна попытка. Возможно, он скажет мне то, что я хочу знать, а может быть, не скажет ничего. Он может сказать мне никогда больше не звонить.

Телефон зазвонил. Я нащупала его в кармане, чтобы ответить.

– Ас’салям алейкум! Как вы поживаете? – спросил он по-арабски.

– Все в порядке. А вы?

– Все хорошо. Но почему такая срочность? Над какой катастрофой вы работаете в этот раз? – рассмеялся он.

Я тоже рассмеялась, чувствуя облегчение от того, что у него шутливое настроение.

– Расскажите мне о Мохаммеде из Кувейта, мужчине в черном.

Тишина.

– Вы меня слышите? – спросила я.

– Да, слышу, – теперь он говорил серьезно. – Кто вам об этом рассказал?

– Рассказал что?

– Что он из Кувейта и его зовут Мохаммед?

– Я не могу вам сказать, – сказала я. – Вы же знаете, что не могу.

Снова тишина.

– Интересно, – сказал он после паузы. – Итак, я могу предложить, что британские собаки распространяют эти лживые слухи, чтобы скрыть правду о нем?

– Что вы имеете в виду? – спросила я. – Какие лживые слухи? Какую правду?

Снова молчание.

Я решила рискнуть:

– Вы имеете в виду сомалийскую историю?

– То есть они вам рассказали о сомалийской истории? – переспросил он. – Вот собаки! Я так и знал! Они пытаются создать свою собственную версию.

Идя через парк в наушниках, я открыла маленький черный блокнотик и записала: «Сомали».

– Тогда расскажите мне, как все было на самом деле, – попросила я.

– Он много страдал. Британская разведка следила за ним и закрыла перед ним многие двери. Это слишком длинная история, чтобы рассказывать ее по телефону.

– Мне нужно знать правду. Как еще я смогу о ней написать?

Его голос снова стал серьезным.

– Послушайте, я восхищаюсь вашей честностью и вашей смелостью, но будьте осторожны. Вы уже огорчили кое-кого в Турции, – он имел в виду разведку и правительственных чиновников. – Если вы напишете не то, что всем пытаются скормить британцы о человеке, к которому вы сейчас подбираетесь, они будут тоже очень огорчены. И больше никакого шопинга в «Хэрродс»!