Суад Мехеннет - Мне сказали прийти одной [litres]

– Скажите ей, что шура обсуждает его дело, – сказал командир ИГИЛ Абу Юсаф моему источнику, который передал мне это послание. Шурой называли группу людей, дававшую советы аль-Багдади. Но последнее решение оставалось за ним. (Абу Юсаф был тем самым командиром, у которого я в том же году брала интервью на турецко-сирийской границе вскоре после того, как немецкая разведка уверила меня, что этот регион снова для меня безопасен.)

Затем все вдруг изменилось. Средства массовой информации теперь писали, что Кассиг и несколько других заложников перешли в ислам только после того, как попали в плен, чтобы захватчики с ними лучше обращались. Вскоре после этого я получила сообщение, в котором меня просили позвонить моему посреднику, передававшему сообщения Абу Юсафу.

– Вы видели эти статьи? – спросил мой источник, когда я с ним связалась. – Вы же знаете, что это значит, верно?

– Возможно, в этих статьях неверная информация. Вы об этом не думали?

– Суад, люди из шуры тоже их читали. У них уже были такие подозрения, а теперь они говорят, что и средства массовой информации их подтверждают.

Лихорадочно придумывая, чем можно бы было его убедить, я почувствовала себя беспомощной.

– Пожалуйста, скажите, что мы можем сделать? Должно же быть хоть что-то, что может помочь! – воскликнула я.

– Ничем тут не поможешь. И лучше бы вам ни на чем не настаивать, а то они подумают, что вы знали, что он не мусульманин и лгали.

Я вернулась домой с опустошающим чувством: для Кассига все было кончено. Я связалась с Брэдли и спросила, видел ли он последние репортажи. Он видел и был очень удивлен. Он сказал, что был очень рад, что я пыталась помочь, но понимает, что эти попытки могут разрушить мои отношения с источниками, и добавил, что не хочет подвергать меня опасности.

– Мне очень жаль, – сказала я, – и я очень сочувствую родным.

Следующие несколько дней я прочесывала Интернет в поисках любых новостей или публикаций ИГИЛ. Я надеялась, что у Кассига еще может быть шанс.

16 ноября наши надежды обратились в прах. Появилось видео, где палачи ИГИЛ одновременно обезглавили нескольких сирийских пилотов. Затем мужчина в черном обратился прямо к президенту Обаме и американскому народу, и говорил он о Питере Кассиге. Видео заканчивалось кадром, где отрубленная голова Кассига лежит на земле между ног джихадиста Джона.

Это ощущалось как личное поражение. Я смотрела на экран своего лэптопа и спрашивала мужчину в маске: «Зачем ты это делаешь?!» Из того, как он говорил по-английски, было понятно, что он или вырос в Великобритании, или провел там много времени.

Вот он стоял, спрятав лицо под маской, и отнимал чью-то жизнь. Я страстно надеялась, что в один прекрасный день эту маску сорвут с его лица и весь мир увидит, кто он такой на самом деле.

Примерно через неделю после бойни в «Шарли Эбдо», когда я еще была в Париже, мне позвонил Питер Финн. Он хотел, чтобы я поговорила с еще одним репортером «Вашингтон пост» Адамом Голдманом, пытавшимся установить личность боевиков ИГИЛ, которых заложники называли «битлами».

Рокочущий голос Адама и его сильный нью-йоркский акцент напомнили мне персонажа из детективного фильма. Он рассказал мне, что слышал: джихадист Джон по происхождению из Йемена, его первое имя – Мохаммед, жил он в восточной части Лондона. Адам спросил, есть ли у меня хорошие источники в йеменской общине Лондона. Я ответила, что не совсем, у меня есть источники среди радикальных мусульман. Я писала репортажи из Лондона и его пригородов после терактов на транспорте в 2005 году и брала интервью у Омара Бакри, знаменитого британского исламского священника и некоторых других людей, которые не часто соглашались встречаться с репортерами. Я сказала Адаму, что поспрашиваю у них.

Я сделала несколько звонков, но по телефону никто говорить не хотел, поэтому я полетела в Лондон. Там я связалась с людьми, которые поддерживали ИГИЛ и «Аль-Каиду», с теми, кто ищет рекрутов для джихада и с горсткой бывших учеников Бакри. Я знала, что личности «битлов» были очень обсуждаемой в Лондоне темой. Некоторые мои источники сказали, что, даже если бы они и знали, кто эти люди, они бы мне не сказали, потому что боялись, что будут наказаны как те, кто сотрудничает с террористическими организациями или поддерживает их, потому что они не поделились этой информацией с полицией.

Один из моих источников был немного постарше других и жил за чертой города. Он был связан с парой оперативников «Аль-Каиды» очень высокого уровня и считался кем-то вроде крестного отца для многих радикально настроенных молодых людей в Лондоне и его окрестностях. Этот мужчина сказал, что слышал кое-какие слухи о джихадисте Джоне и, возможно, встречался с ним до того, как Джон уехал, чтобы присоединиться к ИГИЛ.

– Он из Йемена? – спросила я.

Ответом была тишина, потом раздался смешок:

– Кто вам сказал о Йемене?

– Так он не Мохаммед из Йемена?

– Он Мохаммед, но не из Йемена.

– Восточный Лондон?

– Нет, не восточный. И скажу я вам, Суад, история этого человека отличается от всего, что было раньше. Больше я ничего не могу сказать.

Он не назвал мне фамилию Джона и страну его происхождения. Имя «Мохаммед» в Лондоне так же распространено, как Джон, Пол или Джордж.

Я позвонила Адаму. Уверен ли он, что джихадист Джон из Йемена? Адам ответил, что так говорили его источники. Я предложила расширить поиски. Следующий день я провела в своем номере в отеле, делая заметки из материалов к интервью с Абу Юсафом, особенно из тех частей, где он говорил о «братьях из Великобритании». Также я просмотрела опубликованные интервью с освобожденными заложниками ИГИЛ, которые рассказывали о «битлах», и узнала, что, по словам одного заложника, джихадист Джон был одержим Сомали и даже показывал пленникам видео об этой стране. Я сама встречалась с одним побывавшим в плену французом и изучила свои заметки, оставшиеся после того разговора, надеясь найти в них какие-нибудь подсказки. В конце концов, я еще раз посмотрела кошмарные видео казней ИГИЛ, вслушиваясь, что говорит джихадист Джон и как именно он говорит. Потом я составила список:

Мохаммед

видео о Сомали

Лондон (не восточный)

не Йемен

Командир ИГИЛ говорил мне: «У нас есть братья из Великобритании различного происхождения: пакистанцы, сомалийцы, йеменцы и даже кувейтцы»

образованный/университетская степень

глубокая ненависть/личная месть.

В последних двух пунктах я опиралась на свои инстинкты. На видео джихадист Джон говорил как образованный человек; Абу Юсаф тоже говорил мне о «братьях из Великобритании» с университетскими степенями, а один из освобожденных заложников отмечал, что те, кто его держал в плену, казались людьми образованными. «Глубокая ненависть/личная месть» – это предположение основывалось на том, каким яростным тоном джихадист Джон говорил о премьер-министре Дэвиде Кэмероне, президенте Обаме и американской внешней политике. Что-то его очень разозлило; возможно, это было личное дело.