Владимир Арсентьев - Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

При таких обстоятельствах суд признал ничтожность результатов проведенной Кудиновым негласной аудиозаписи переговоров, как он утверждает, в кабинете Викторова, зафиксированных в стенограммах, поскольку соответствующий событию протокол в материалах дела отсутствует, а исправленный протокол с иной датой, оказался процессуально порочным.

По тем же основаниям нельзя было признать допустимым доказательством и протокол выемки этого диктофона с аудиокассетой у Кудинова.

Как указано в обвинительном заключении, доказательством являлся протокол осмотра указанных диктофона и аудиокассеты, в ходе которого выполнены стенограммы двух разговоров. Диктофон и аудиокассета были признаны вещественными доказательствами.

Как видно из этого протокола, осмотр произведен с 9:10 до 12:13 часов в присутствии понятых Кротова и Федорова с письменной фиксацией в этом же протоколе следователем записи на осматриваемой аудиокассете путем ее прослушивания на осматриваемом диктофоне. Как установлено в судебном заседании, эти сведения не соответствуют действительности и получены с нарушением требований уголовно-процессуального закона.

Так, нарушение порядка производства осмотра, то есть частей 1, 4 статьи 177 УПК РФ выразилось в том, что диктофон, аудиокассета и содержащаяся там запись в полном объеме понятым при осмотре не предъявлялись, осмотр произведен без участия понятого.

Нарушение при составлении протокола осмотра, то есть требований статей 180, 166 УПК РФ выразилось в том, что письменная фиксация в протоколе следователем записи на аудиокассете не произведена. Вместо этого к протоколу приобщена составленная ранее без участия понятых, то есть вне этого следственного действии стенограмма записи, что в протоколе никак не оговорено и не указано.

По этому поводу следователь К., выполнивший это следственное действие, как и расследовавший уголовное дело, в судебном заседании, будучи допрошенным в качестве свидетеля, пояснил, что для прослушивания аудиокассеты он использовал свой личный магнитофон, вопреки указанию в протоколе о прослушивании на диктофоне. Изготовленную до осмотра распечатку аудиозаписи он заранее дал понятым.

Понятые Кротов и Федоров, следователи органов внутренних дел, допрошенные в суде в качестве свидетелей, показали, что они случайно оказались у К.

При обозрении вещественных доказательств в суде, среди которых находились предметы осмотра с их участием в качестве понятых — диктофон и аудиокассета, Кротов заявил, что той аудиокассеты, которую он прослушивал при осмотре у следователя К., в суде нет. По поводу диктофона, тот ли, он положительно утверждать не может.

Кротов, кроме того, пояснил, что расшифровка записи уже была изготовлена заранее и именно она составляет текст и содержание протокола.

Это обстоятельство Кротовым указано при обозрении стенограммы, из которой состоит протокол, кроме бланкетных, заполненных следователем от руки, первого и последнего листа.

Следователь К. по этому поводу заявил в суде, что он переписал распечатку в протокол на компьютере.

Однако понятые Кротов и Федоров это заявление следователя К. отрицали.

При этом Федоров пояснил в суде, что с 9:10 до 12:13 часов при осмотре он не присутствовал и своего личного участия не принимал. Он был привлечен следователем К. в качестве понятого только вечером около 17–18 часов, ближе к окончанию рабочего времени следователя К. Никитина, как указано в протоколе, не было. Следователь предъявил аудиокассету и ее расшифровку. Вещественное доказательство — диктофон он видит в суде впервые, у К. диктофон не видел и тот ему не показывал. Он не может подтвердить соответствие расшифровки и записи на аудиокассете, то есть результаты осмотра, поскольку запись прослушана не в полном объеме, только минут 5, так как слушать надоело, запись некачественная.

По стенограмме в протоколе Федоров подтвердил прослушивание при осмотре текста, находящегося на трех с небольшим листах из восьми листов текста этой стенограммы. Остальное содержание протокола он не подтвердил, так как эту запись не слышал.

Таким образом, содержание протокола осмотра диктофона и аудиокассеты, в ходе которого, якобы, выполнены стенограммы двух разговоров, не соответствует действительности. Поэтому недопустимость такого доказательства с учетом явного нарушения указанных выше требований уголовно-процессуального закона является очевидной. В связи с чем, вещественные доказательства — диктофон и аудиокассета с записью утрачивают свое процессуально — доказательственное значение по делу.

Между тем, спорная фонограмма в суде прослушана, стенограммы государственным обвинителем оглашены, по поводу чего подсудимые, отрицая их содержание, пояснили:

Викторов — голос не его, в разговоре он не участвовал, с Кудиновым не общался;

Васильев заявил, что исследуемые материалы не содержат ни даты, ни времени и никак к нему не относятся. При озвученном разговоре он не присутствовал, никаких его слов нет.

При этом Васильев повторил, что в тот день он Кудинова не видел, а на следующий день он сделал лишь запись на постановлении Горина.

Как следует из заключений фоноскопических экспертиз, при исследовании аудиокассеты признаков монтажа и изменений на спорных фонограммах не обнаружено; установить принадлежность голоса и речи на двух фонограммах Викторову — не представилось возможным.

Других результатов активного наблюдения за Викторовым, Васильевым и Гориным в ходе проведения оперативного эксперимента в суд не представлено, а материалы дела таковых не содержат.

Результаты скрытого наблюдения за помещениями сауны с применением аппаратуры видеозаписи в рамках оперативного эксперимента выразились в следующем.

Согласно рапорту С. о проведении им наблюдения за помещением сауны с применением аппаратуры видеозаписи, с 23:40 часов замечено, что перед входом три автомашины, в баре мужчины вчетвером употребляют спиртные напитки, двое в армейской форме, отличительных примет не имеется; в 23:55 часов все четверо из бара прошли в помещение сауны, где в 0:15 часов приняты под дистанционное видеонаблюдение до 01:30 часов.

Приведенные сведения, добытые оперативным путем, не противоречат установленным в суде обстоятельствам пребывания в этот день в качестве клиентов бара и сауны Т., М., Н. и Викторова, что они и подтвердили.

Из протокола осмотра видеокассеты, признанной вещественным доказательством следует, что на ней имеется видеозапись с изображением помещения сауны, где видны обнаженные люди и слышатся голоса.

В судебном заседании при исследовании этого протокола и просмотра видеозаписи, как-то идентифицировать этих лиц с подсудимыми не представилось возможным. Не идентифицированы личности и на предварительном следствии. Несмотря на это, в обвинительном заключении указано, что следствием установлены эти лица, однако источник таких сведений остался неизвестным.