Максим Артемьев - Гюго

Пребывание в изгнании стало роковым для младшей дочери поэта — Адели. Скромная девушка, способная пианистка, находившаяся в тени Леопольдины как при жизни, так и после смерти сестры, сама словно была тенью, самым неприметным членом семьи Гюго. На спиритические сеансы в дом её отца стал захаживать английский лейтенант Альберт Пинсон. Адель, которая чувствовала себя в семье одиноко, влюбилась в него без памяти. Офицера перевели с Джерси, но она поддерживала с ним переписку. Со временем у Адели всё сильнее стали проявляться признаки нездоровья, сперва телесного, а после душевного. Её мучили боли, поведение становилось непредсказуемым. В 1858 году она вместе с матерью уехала для лечения в Париж.

Но в её голове засела навязчивая мысль о Пинсоне. Отвергая предложения других женихов, она всё время думала о нём. В 1863 году, находясь в Париже, она решилась на бегство. Объявив родным, что едет на Мальту, Адель отправилась к новому месту его службы — в Канаду, в город Галифакс. Пинсон не знал, что ему делать с преследовавшей его Аделью. Он порой брал у неё деньги, используя её страсть к своей выгоде. Она же, всё сильнее погружаясь в безумие, подумывала даже приворожить его к себе с помощью гипноза. Адель уже не отделяла яви от вымысла. В сентябре 1863 года она написала своим родителям, что вышла замуж за Пинсона, о чём Виктор Гюго, давно уже не понимавший, что происходит с дочерью, дал объявления в газетах. Вскоре обман раскрылся, что стало тяжёлым ударом для родителей Адели, понявших, что они теряют единственную дочь.

Адель, несмотря на безумие, отправилась за уже женившимся Пинсоном к месту его новой службы на тропический остров Барбадос, где называла себя его фамилией. Гюго ничего другого не оставалось, как продолжать высылать деньги на её содержание и думать о том, что сумасшествие укоренено в их семье, вспоминая брата Эжена. Старший же — Абель скончался тем временем в 1855 году.

У Абеля с младшим братом не было близких отношений. После военной службы в юности Абель перепробовал много занятий и в конце концов стал сотрудничать в «Ревю де Монд», специализируясь на военной истории и описаниях Испании. Он женился на художнице Жюли Дювидаль де Монферье, ученице самого Давида и Франсуа Жерара, поначалу настороженно воспринятой Виктором. Она профессионально занималась живописью, получила медаль в Салоне 1824 года и провела год в Риме, изучая древних мастеров. У Абеля с Жюли было трое детей. Из них наибольший интерес — как свидетельство талантливости рода — представляет старший племянник Виктора Гюго Леопольд Арман (1828—1895), чиновник, математик, скульптор и график. Он посвятил свой досуг изучению свойств поверхностей конических фигур, наподобие куполов храмов, которые он называл «гюгодомоидами». В его трактатах причудливым образом смешивались меткие наблюдения с откровенно нелепыми теориями, что давало повод говорить о возможном помешательстве их автора.

Что до Адели, то её в 1872 году вернули с Барбадоса во Францию. Отец поместил её в лечебницу доктора Аликса, знакомого ему ещё по Джерси, в юго-восточном пригороде Парижа Сен-Манде. Она дожила до 1915 года, умерев во время Первой мировой войны, всеми забытой, в возрасте восьмидесяти пяти лет — странное явление давно канувшего в Лету мира. В 1975 году Франсуа Трюффо снял о ней фильм «Судьба Адели Г.», один из самых известных в его творчестве, основанный на материалах её дневников. Правнук поэта Жан дал согласие на постановку при условии, что сам Виктор Гюго как персонаж фильма не появится. Трюффо обратился к модной тогда теме сумасшествия, трактуемой им в сенсационном духе.

Другая Адель — жена поэта, тем временем тоже взялась за перо. Она каждый день расспрашивала мужа о его детстве и юности и записывала услышанное. Так родилась книга «Виктор Гюго по рассказам свидетеля его жизни», вышедшая в 1863 году, ценный материал для интересующихся жизнью писателя. Адель, пополневшая, мало напоминавшая ту яркую девушку, что когда-то пленила сердце поэта, всё чаще болела и потому часто покидала Гернси для поездок то в Париж, то в Брюссель, где ей приходилось часто общаться с Бодлером, который отзывался о ней с раздражением: «Г-жа Гюго наполовину дура». Впрочем, позже он несколько потеплел к ней, когда она прислала ему врача во время болезни. Нелестные отзывы о жене поэта в её зрелые годы оставляли многие. Гости семейства ожидали услышать от неё нечто конгениальное мужу, полагая, что на неё распространяется свет его гения. Но Адель была простой женщиной, обладавшей в области прекрасного разве что одним талантом — рисовальным. До нас дошли карандашные портреты её детей, сделанные Аделью не без тонкости. В остальном она была ничем не примечательна, говорила банальности, которые особенно резали ухо тем, что как бы повторяли идеи мужа — до некоторой степени пародийности.

Адель Гюго скончалась в Брюсселе утром 27 августа 1868 года после апоплексического удара, случившегося тремя днями ранее. Виктор Гюго все эти роковые дни был рядом с ней и понимал, что вероятности благополучного исхода мало, хотя вызванный из Парижа доктор Аликс отправил своему коллеге телеграмму: «Положение тяжёлое, но надежда есть». Гюго закрыл скончавшейся жене глаза, после она была сфотографирована на смертном ложе в последний раз. Чтобы получить разрешение на провоз гроба через границу, для того чтобы похоронить Адель рядом с дочерью в Вилькье, пришлось вести утомительный обмен телеграммами с Парижем, где перед правительством ходатайствовал Поль Фуше, брат покойной.

На следующий день Гюго проводил вагон с гробом Адели до французской границы в Кьеврене. Перед тем как гроб был навсегда закрыт, он рассыпал белые маргаритки вокруг головы усопшей, не прикрывая ими лица, раскидал цветки вдоль её тела, поцеловал Адель в лоб и сказал: «Будь благословенна». Полю Мерису он велел написать на могиле:

«АДЕЛЬ,

жена Виктора Гюго».

Анри Рошфору, участнику траурной процессии, Гюго заметил: «Вы видели повозку, на которой я вернусь во Францию». Но в этом пророк ошибся.

В связи с частыми отлучками близких Гюго с острова Жюльетта Друэ стала ему значительно ближе, чем жена и кто-либо из его быстроменяющихся пассий из числа служанок. И на Джерси и Гернси она жила в отдалении от своего возлюбленного, но с комфортом, имея прислугу и вызывая порой неприязненное отношение чопорных островитян, вполне разделявших викторианские ценности семьи, брака, законной любви. Жена Адель несколько оттаяла по отношению к Жюльетте и даже пригласила (!) её сделать визит в их семейное гнёздышко, от чего та отказалась. Друэ понимала, что время работает на неё.

Времена Второй империи во Франции — эпоха грандиозных революционных перемен в культуре, особенно в литературе и живописи. В последней — это расцвет творчества Эдуара Мане и первые шаги импрессионистов. В литературе, более близкой Гюго, прорывом стали сборник стихов Шарля Бодлера «Цветы зла» и роман Гюстава Флобера «Мадам Бовари», появившиеся практически одновременно в 1856—1857 годах и повлёкшие судебные преследования авторов за «безнравственность». Бодлер и Флобер имели много общего — родились в один год, принадлежали по происхождению к буржуазии (в самом широком смысле слова), не пожелали получить высшего образования, с раннего возраста показывая презрение к привычной карьере и ценностям их круга и находя спасение от буржуазной пошлости в служении слову. Оба были революционерами в поэзии и прозе соответственно, сами того не желая.