Андрей Танасейчук - Джек Лондон: Одиночное плавание

Едва ли Херст лично обратился к Джеку Лондону с предложением отправиться в качестве военного корреспондента в Японию, а затем и на театр военных действий разгоравшейся Русско-японской войны. Но наверняка с его подачи, поскольку он всегда привлекал самые громкие имена, чтобы успешнее манипулировать общественным мнением.

Лондон принял предложение не раздумывая. Во-первых, это — приключение. А во-вторых — способ уйти от личных проблем, он изрядно в них подзапутался. Ну и к тому же — Херст платил. Платил лучше всех в стране.

«Всегда несправедливый и вероломный мистер Херст неизменно великодушен и щедр, — писал в упомянутом очерке Бирс. — У мистера Херста есть привычка покупать себе самых умных и способных людей — вне зависимости от того, сколько он должен платить. Нередко он платит им процентов на 50 больше того, что они реально стоят, но зато выбирает, несомненно, самых лучших».

А Джек Лондон, несомненно, уже тогда ходил в «самых лучших». Да и денег нашему герою постоянно не хватало. Экспедиция в Японию не мешала и осуществлению творческих планов: всю вторую половину года Лондон сочинял роман и закончил его накануне Рождества. Ему самому роман нравился, и он считал, что на этот раз текст удался. Говорил же он год с небольшим назад Клодели Джонсу, переживая неудачу «Дочери снегов»: «Я… напишу еще настоящий роман». И написал. Еще до Нового года рукопись отправилась в журнал «Сенчури» и к Бретту в Нью-Йорк. Над корректурой он попросил поработать Стерлинга и Чармиан Киттредж.

Из Сан-Франциско в Японию (пароход шел в Иокогаму) Лондон отплыл 7 января 1904 года.

Жена (по сути, уже бывшая), разумеется, провожать его не пришла. Но пришла (и не могла не прийти!) Элиза. Помимо проводов у сестры писателя имелась и другая цель — выведать, кто занял место миссис Лондон на брачном ложе, кто она — разлучница? Об этом ее просила Бесси — они с Элизой крепко подружились. Сестра очень не одобряла образ жизни брата, а его уход из семьи ее шокировал и был совершенно непонятен. Выяснить, кто разлучница, труда не составило — слишком уж нежно прощался Джек с Чармиан Киттредж, слишком крепкими были их объятия и страстными поцелуи. Так что, едва пароход успел выйти из бухты Сан-Франциско, супруга уже знала наверняка, кем увлекся ее муж. Должно быть, полученное известие задело ее сильно: она жила в доме тетки Чармиан (в нем обитала и «разлучница»), считала ее своей подругой, делилась супружескими проблемами, просила совета, а тут…

…Пароход плыл в Японию. Война еще не началась, но Херст прекрасно знал, «какие ветры дуют». К тому же ни Япония, ни Россия особо не скрывали серьезных намерений. Этим, кстати, объясняется то, что через океан Лондон отправился не один, а в составе группы американских журналистов ведущих изданий.

Но путешествие не задалось с самого начала: на пароходе писатель загрипповал, потом неловко ступил на трап, споткнулся и серьезно растянул ногу. Кое-кто из его коллег-журналистов утверждал, что в Иокогаме Лондон едва сумел сойти на берег самостоятельно. К журналистам приставили специальных чиновников и под их пристальным надзором поездом перевезли тех в Токио, где поселили в гостинице. Пока Лондон лечил ногу, началась война (27 января 1904 года).

Бои вовсю шли в Маньчжурии [181] Напомним кратко ареал военных действий: война между Россией и Японией велась за контроль над Маньчжурией и Кореей, а также за господство в Северо-Восточном Китае, поэтому все эти страны фигурируют в корреспонденциях Джека Лондона. Нелишне уточнить для молодого читателя и то обстоятельство, что Русско-японскую войну развязали японцы: в ночь на 27 января 1904 года японские корабли-миноносцы внезапно (без объявления войны) напали на русскую эскадру, стоявшую на внешнем рейде Порт-Артура. — Прим. ред. , но американцев мариновали в Токио. Лондон засыпал Херста телеграммами с требованиями добиться отправки на фронт, но тот едва ли мог помочь: японцы испытывали явное недоверие к бледнолицым союзникам (США поддерживали Японию) и видеть их подле передовой не хотели.

Тогда Джек решил действовать самостоятельно (Херст, скорее всего, был в курсе этого): за большие деньги (средствами его снабдил работодатель) нанял джонку и отправился на ней в Корею. Высадившись, он пробрался в Сеул, оттуда доехал до Пхеньяна, а потом даже проник в ближние тылы наступающей японской армии. Но здесь ему не повезло — слишком он выделялся своей европейской внешностью, да и к тому же что-то все время фотографировал. Уж не шпион ли? Короче говоря, его арестовали. Довольно быстро поняли, что не шпион (во всяком случае — точно не русский), связались с командованием, установили личность и… отправили в Сеул. Там уже обретались несколько таких же предприимчивых американских корреспондентов, самостоятельно проникших в Корею.

Что интересно: поначалу военные власти смотрели на журналистов сквозь пальцы и не особо обращали внимание на их присутствие, пока на них не донесли коллеги, оставшиеся в Токио. После этого режим ужесточили, всех приписали к «Первой Колонне» японской армии и… запретили покидать Сеул. Напрасно Лондон слал отчаянные телеграммы Херсту, требовал «переговорить», «надавить», «заставить», вполне справедливо указывал: «Военный корреспондент так работать не может — японцы не дают нам увидеть войну». Всё тщетно — в Сеуле они сидели безвылазно.

Но и в таких условиях он пытался работать по максимуму: расспрашивал очевидцев (прежде всего соотечественников), общался с дипломатами, офицерами-наблюдателями из США, Великобритании и Франции и слал корреспонденции Херсту. Вот одна из них, отправленная из Сеула:

«Русское наступление на позиции японской армии.

Русские дерзко и яростно наступают к югу от реки Ялу. Разведывательный казачий отряд передвигается по северной Корее далеко впереди основного корпуса.

Триста русских взяли местечко Анджу в 45 милях от Вижу, порта, который Корея провозгласила открытым. Вижу, в свою очередь, расположено в 25 милях от Пхеньяна, где разыгралась первая великая битва китайско-японской войны. Японцы пока не предпринимали попыток выбить отчаянный русский авангард из Анджу. Местность между Анджу и Пхеньяном гористая, в силу этого военные действия там будут крайне затруднены. Но поскольку у японцев здесь собраны значительные силы, столкновение нельзя будет оттягивать бесконечно. Неизвестно, насколько основные силы русских отстают от авангарда, однако, по уверению отступающих корейцев, они весьма многочисленны.

Корейцы не делают никаких попыток сдержать наступление русских, но относятся к ним с непримиримой враждебностью. <���…> Население Пхеньяна охватила паника. Кажется, корейцы чувствуют, что эта земля снова станет полем брани. Десять тысяч человек уже покинули город, и бегство продолжается. Севернее, ближе к Ялу, десятки тысяч беженцев снимаются с насиженных мест. Страх перед русскими перерастает в слепой ужас.