Александра Косарева - «Запомните меня живым». Судьба и Бессмертие Александра Косарева

Их освободили. Извинились. Дали комнату в коммуналке, устроили на работу. Сталин время от времени приглашал Кавтарадзе в Кремль на обеды. А однажды явился в коммуналку сам. Без приглашения и предупреждения. Соседка супругов Кавтарадзе, увидев в коридоре «портрет Сталина», упала в обморок. Сталин разливал суп, хвалил обед, шутил, вспоминал подпольное прошлое, а на прощание сказал чете Кавтарадзе: «А все-таки вы хотели меня убить!»

Да, кое-кого он щадил…

Уступил академику Петру Капице, который хлопотал об освобождении молодого физика-теоретика Ландау.

Как-то в гневе покинул ложу в театре, где давали оперу Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Композитор, который близко дружил с Мейерхольдом, бывал дома у Тухачевских, поэтому логично ждал ареста, к счастью, его не дождался. Сталин оставил гения музыки на свободе, как и Зощенко, Ахматову, Пастернака и другого гения русской прозы — Андрея Платонова. Однако был расстрелян Всеволод Мейерхольд, убита его жена Зинаида Райх, умер в лагере Осип Мандельштам, расстрелян Павел Флоренский, умер в психиатрической больнице Даниил Хармс, этот скорбный список можно писать бесконечно.

Председателем Шахматной федерации СССР в тридцатые годы был нарком Н.В. Крыленко. И вдруг Сталин снимает его с поста наркома юстиции и назначает Рыжкова.

Ну что же делать? Поехал Николай Васильевич на дачу, где собралась вся его семья. Конечно, ужин не лез в горло, все родные в шоке. И вдруг — звонок от Сталина:

— Николай, ты уж там не расстраивайся сильно. Мы тебе доверяем. Вот поручили разработать новый кодекс законов, так что валяй, продолжай!

Это вечером 31 января 1938 года.

А после полуночи 1 февраля дачу окружили оперативники НКВД, Крыленко и почти вся его родня были арестованы.

Александр Косарев, узнав об аресте Николая Васильевича, был потрясен: он его знал еще со времен революции. Это была легендарная фигура, говорил он Маше с горечью! Хотел звонить Сталину, но друзья по секретариату не советовали: себе же навредите, Александр Васильевич, а Крыленко не спасете!

Главу Шахматной федерации поначалу, как водится, осторожно критиковали. Как критикуют любую жертву, намеченную Сталиным на закланье. Например, за то, что тратил слишком много времени на альпинизм, «когда другие работают».

Пришили обвинения в связях с людьми Бухарина, во вредительстве.

3 марта истерзанный, почти ничего не видящий, пропахший мочой, с окровавленным лицом и перебитыми пальцами, Крыленко кое-как подписал признание, из которого следует, что он, оказывается, «еще до революции вел борьбу против Ленина» и еще тогда вместе с Бухариным, Пятаковым и Преображенским выстраивал планы борьбы с большевиками.

Крыленко удостоился чести быть расстрелянным лично Ульрихом — этот садист обожал иногда «размяться», стреляя по приговоренным из нагана! — 29 июля 1938 года по решению Военной коллегии Верховного суда СССР.

Вон куда дошло!

В Крыленко Ульрих всадил несколько пуль вовсе не за то, что тот был одним из отцов красного террора в 1918 году, что руководил «революционными трибуналами» и сам стал председателем Верховного трибунала при ВЦИК, прокурором. Нет, совсем не за то, что лично пролил реки крови и был отчаянным молодцом! А в рамках дела о «контрреволюционной фашистско-террористической организации альпинистов и туристов» — ну не бред ли сивой кобылы в пасмурный день?

Однако…

И где зарыли тело? Разумеется, в том же Бутово, на полигоне НКВД, в Коммунарке с помощью экскаватора «Комсомолец», который исправно рыл погребальные ямы. Но какие к «Комсомольцу» претензии? Он же машина!

Что же до Ботвинника и его дружбы с генсеком Косаревым, то еще в 1933 году «Комсомолка» напечатала список из двадцати комсомольцев, которых пригласили на Пленум ЦК ВЛКСМ в честь 15-летия комсомола.

После юбилейного заседания в Большом театре они собрались домой, но пришлось задержаться на день — руководство ЦК комсомола устроило встречу с этой «двадцаткой».

И Ботвинник впервые увидел моего деда.

Они тогда еще были совсем молодые люди: Косареву 30, Ботвиннику 22.

Кажется, понравились друг другу.

«Производил он впечатление несколько сурового, волевого и решительного человека, — пишет Михаил Моисеевич. — Поражали его глаза; их острый взгляд подчеркивался особым строением век. В чем была эта особенность, не помню, но когда уже после войны я встретил одного молодого человека и он показался мне знакомым, то вскоре я догадался, в чем здесь секрет: веки его были такие же, как у Александра Васильевича…»

А через два года, в 1935-м, они сошлись ближе, потому что ЦК комсомола взялся помочь организовать II Московский международный турнир по шахматам. Турнир проводили в Пушкинском музее (доме Ивана Цветаева).

После первого тура Ботвинник рассказал Косареву, что устроено все очень плохо. Наверное, потому, что никто не ждал, что в здании соберется около пяти тысяч зрителей.

Косарев навел порядок.

Сделав вывод из этого урока, следующий III турнир Косарев устроил в Колонном зале Дома Союзов, в котором не только до конца СССР проводили шахматные турниры, но также часто устраивали панихиды по знаменитым покойникам, отчего в Москве стали говорить: «Где конь висел, там гроб стоит!»

Ботвинник вспоминает также драматичный эпизод, когда в конце турнира он отставал от Капабланки, но еще мог его догнать. Для этого ему нужно было выиграть у гроссмейстера Рогозина. И тут на Михаила Моисеевича начали давить: зачем тебе, мол, выигрыш у Рогозина, он тебе все равно не поможет, а Рогозину пол-очка могут пригодиться. Игра-то командная. Главное — честь СССР!

И Ботвинник растерялся.

И вдруг появились Косарев и Лукьянов, секретари ЦК комсомола. Ботвинник решился посоветоваться с Косаревым.

— Александр Васильевич, как поступить?

Косарев нахмурился и сдвинул свои знаменитые брови.

— А ты не сомневайся, Михаил, — сказал он шахматисту, — борись за победу, это нам важнее!

То есть, как считал Ботвинник, Косарев глубже понимал ситуацию, чем его друзья по команде. В 1935 году только у Ботвинника был шанс получить признание в шахматном мире. И он выполнил совет Косарева. Благодаря чему уже в 1936 году, выиграв турнир в Ноттингеме, получил поздравительную телеграмму от Косарева, Крыленко и Ангарова — заместителя отдела пропаганды из ЦК партии.

Больше им никогда не пришлось увидеться с Косаревым.

Охота на всякого зверя и на птицу была модным занятием в тридцатые годы. Поэтому многие партийные начальники имели не по одному, а по два-три двуствольных ружья. Кто побогаче — натуральный Sauer с ореховым прикладом и отделкой серебром. Но таких ружей с прежних времен осталось мало, а новые — завозили редко. В Гражданку «зауеры» отнимали у помещиков, курочили, обрезали стволы, обрезы — любимое оружие махновцев.