Александра Косарева - «Запомните меня живым». Судьба и Бессмертие Александра Косарева

Но мне при этом был сделан законный упрек, почему я, зная, что в Чувашии работают враги, молчала целый год.

Мне больно было это слышать.

Оказалось, что ранее, в октябре 1937 года, посланные мной сигналы т. Косареву, оставлены без последствия и не были переданы Ежову Н. И.

Я прошу Вас проверить, почему не были приняты меры по моим сигналам. По чьей вине враги народа в Чувашии еще на год остались неразоблаченными, невскрытыми. Почему не была передана моя докладная записка, написанная на имя т. Косарева для т. Ежова?»

Сталин приказал проверить. Проверили. И надо же, какая радость — всё получилось! Всё до последней запятой, до последней точечки!

И наглый вызов всему ЦК в Чебоксарах!

И увольнение Ольги Петровны! А то, что с Маленковым переспала, зачем ей на это пенять? Такую информацию придерживать надо!

И с гневом Косарева хорошо получилось: дров таки-Александр Васильевич наломал, а потом пытался исправить, да было поздно! План удался! Генеральный секретарь комсомола, по мнению Сталина и Берии, как раз только что сменившего Ежова, отлично поддался на провокацию!

Мишакова, согласно книге посещений сталинского кабинета, дважды приходила к вождю — 27 ноября 1938, перед арестом Косарева, Пикиной и других секретарей. Второй раз — 27 декабря. По словам свидетелей, Сталин жал провокаторше ручку, хлопал по блузке, приговаривая: «Мишакова оказала большие услуги Центральному Комитету партии, она лучшая комсомолка СССР!»

Ну еще бы!

На ноябрьском пленуме ЦК партии, к которому мы еще вернемся, Косарева заменили Н. Михайловым, подонком и холуем. Мишакову назначали секретарем ЦК ВЛКСМ. И Ольга Петровна — в те годы всё еще манящая для мужского глаза блондинка, советуясь с любовником Маленковыми и наркомом Берией, продолжила славное дело чистки комсомольских рядов.

«Комсомольские ряды» после разгрома просто онемели. Никто не смел даже пикнуть в защиту Косарева и его товарищей. Тех, кто на собраниях просил разъяснений, — каким образом культовый лидер не только комсомольцев, а всей молодежи страны, чьи портеры даже еще не успели снять из кабинетов и вестибюлей, вдруг стал врагом и шпионом, — этим затыкали рты и брали на карандаш.

Но поскольку вопросы были, в том числе и в анонимных письмах, которые повалили в ЦК ВЛКСМ, Михайлов позвонил в журнал «Смена». И в ноябрьском номере за тот же 1938 год появилась блудливая заметка без подписи.

«Когда честная коммунистка, честный комсомольский работник, тов. Мишакова сигнализировала в ЦК ВЛКСМ о вражеской деятельности в партийных и комсомольских организациях Чувашии, Косарев и Вершков учинили над ней расправу. Тов. Мишакова, не побоявшаяся угроз и преследований бывших руководителей ЦК комсомола, доведшая до сведения ЦК ВКП(б) о вскрытых ею безобразиях, показала пример того, как надо отстаивать дело партии Ленина-Сталина».

Вступиться за Косарева, пока еще его не расстреляли, могли лишь люди, близко знавшие Сталина и говорящие с ним по-грузински.

Таким человеком был А.И.Мгеладзе.

Косарев не раз бывал у него в Тбилиси, где он возглавлял грузинский комсомол. И Мгеладзе, будучи в Москве и как только узнал об аресте Александра Васильевича, сразу же позвонил Поскрёбышеву. Его приняли.

Сталин улыбнулся и вышел навстречу.

— А-а-а? Батоно Акакий!

Сталин вел себя с Мгеладзе так же коварно, как с остальными.

В своей книге «Сталин. Каким я его знал» Акакий Иванович вспоминает.

Сталин как-то пригласил его к себе на дачу, они поехали. Там он отрезал кусочек лимона, угостил.

— Хороший лимон?

— Хороший, товарищ Сталин. Сам выращивал.

Погуляли, поговорили.

Сталин снова отрезает дольку.

Когда Мгеладзе уже стало невмоготу жевать этот лимон, его осенило:

— Товарищ Сталин, обязуюсь, что Грузия будет обеспечивать лимонами всю страну! — И назвал срок.

— Наконец-то додумался! — сказал Сталин.

Но теперь Мгеладзе работал заведующим молодежным отделом ЦК ВЛКСМ у Михайлова. И в таком качестве был принят не на «Ближней даче» в Волынском, а в кремлевском кабинете официально.

Сталин был сдержан и хмур. Поздоровались. Ни коньяку, ни вина, ни чаю.

Вождь покопался в бумагах на столе, достал письмо, прикрепленное к конверту скрепкой, потряс перед посетителем и по-русски спросил:

— Акакий, кого ты собрался защищать?

— Товарищ Сталин, — начал было Мгеладзе, — я знаю Косарева давно, это чистый человек, хороший друг, настоящий партиец…

— Минутку! — перебил Сталин, помрачнев еще больше. — Ты не в курсе! Но вопрос о Косареве мы дважды обсуждали на политбюро! Материалы следствия проверяли Жданов и Андреев. Они подтвердили, что заявление Мишаковой и других соответствует действительности!

На этом аудиенция была закончена.

В тот же вечер в двери Мгеладзе позвонили. Гостям открыла побледневшая жена. Явились чины из НКВД.

— В чем дело? — спросил их Мгеладзе. — Пришли арестовать меня? Тогда я звоню Сталину!

— Не надо звонить товарищу Сталину, — спокойно возразили чины, — вам это не поможет. У нас приказ от наркома безопасности товарища Берии. С этого дня вам надлежит находиться под домашним арестом.

Запертый в квартире под охраной НКВД, Акакий Мгеладзе возможно чувствовал то же самое, что и Косарев двумя неделями раньше.

Он сидел, окончательно измученный и сломленный ожиданием самого худшего, в квартире с отключенным телефоном, пока телефон вдруг не включился и резко не зазвонил.

Это был первый звонок за месяц.

Мгеладзе схватил трубку и сразу же узнал глуховатый голос Сталина.

— Здравствуй, Акакий, — довольно тепло и приветливо сказал генсек, — тебе еще не надоело в этой Москве? — И не дожидаясь ответа, продолжил: — Хотим тебя домой отправить, в Грузию. Скучаешь по дому? Хватит с тебя этого комсомола. Назначаем тебя управляющим трестом «Грузнефть». Собирайся, машину уже выслали. До свиданья.

Акакия Ивановича не посадили: очевидно, Сталин велел Берии — не трогать. И он дожил до наших дней и умер в том же году, что и Мишакова — в 1980-м.

А пока это всё происходило, на Лубянке выбивали показания из Косарева.

Вот что сохранилось в Архиве ФСБ России:

«ШВАРЦМАН. Речь идет не только о расстановке вражеских кадров, но и о прямой предательской работе, которую вы, Косарев, возглавляли в комсомоле. Отвечайте по существу этого вопроса!

КОСАРЕВ. Особенно тяжелым для меня были факты грубого нарушения демократии внутри комсомола, зажимы самокритики, слабости в выдвижении новых молодых кадров, вскрытые на последнем пленуме ЦК ВЛКСМ. Он состоялся за несколько дней до моего ареста. И одновременно наше политическое ротозейство в этом деле, факты вражеской работы в комсомоле.

ВОПРОС. Скажите, что произошло с одним из лучших работников комсомола — Мишаковой?