Чарльз Чаплин - Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

Прошел год с тех пор, как я видел Хетти в последний раз. После гриппа, страдая от слабости и меланхолии, я часто вспоминал ее и как-то раз отправился прогуляться в Камбервелл. Дом, где они с матерью жили, оказался пуст, а на двери висело объявление: «Сдается».

Я бесцельно бродил по окрестным улочкам, как вдруг из вечерней темноты вынырнула знакомая фигура и шагнула мне навстречу.

– Чарли! Что ты здесь делаешь?

Это была Хетти. Она была в меховой шубке и круглой меховой шапочке.

– Как что? Пришел на тебя посмотреть! – шутливо ответил я.

– Ты так похудел, – улыбнулась она.

Я ответил, что буквально недавно встал с постели после гриппа. Ей было уже семнадцать, одета она была дорого и с изяществом.

– Но вот вопрос: а что ты здесь делаешь?

– Я навещала подругу, а теперь иду к брату. Не хочешь пойти со мной?

По дороге Хетти рассказала, что ее сестра вышла замуж за американского миллионера Фрэнка Дж. Гулда и что теперь с мужем живет в Ницце, а сама Хетти утром следующего дня тоже уезжает из Лондона в Ниццу.

В тот вечер я смотрел, как она кокетничала, танцуя с братом. Она притворялась веселой простушкой, а я стоял и думал, что мои чувства к Хетти изменились. Она вдруг показалась мне такой же, как множество других симпатичных девчонок! Эта мысль расстроила меня, и я вдруг понял, что смотрю на нее осуждающе.

Хетти выглядела повзрослевшей, я заметил, что ее фигура стала более женственной, очертания груди округлились. Женился бы я на ней сейчас? Думаю, что нет. Я вообще теперь не думал о женитьбе.

В ту холодную, но прекрасную ночь я проводил ее домой, печально и словно обиженно рассуждая, как счастливо и прекрасно может сложиться ее будущая жизнь.

– Ты говоришь так грустно, что я сейчас заплачу, – сказала Хетти.

Поздно ночью я вернулся домой триумфатором, ведь мне удалось заставить Хетти почувствовать свою грусть и обратить внимание на мои чувства.

Карно вернул меня в постановку «Молчаливые пташки», и по иронии судьбы прошло не более месяца, как ко мне полностью вернулся голос. Хоть я и расстраивался из-за неудачи с «Футбольным матчем», но старался не придавать этому особого значения. Однако меня все время не покидала мысль: а что если бы я оказался хуже, чем Уэлдон? За спиной вновь замаячил призрак катастрофы у Форестера. Я не чувствовал уверенности в себе, и поэтому каждый новый скетч, в котором я играл главную комедийную роль, был для меня испытанием. И тут наступил еще один волнующий и опасный для меня день – я должен был сообщить Карно, что мой контракт закончился и я хочу повышения гонорара.

Карно был циничен и жесток по отношению ко всем, кого не любил. Ко мне он относился хорошо, поэтому мне не доводилось видеть его таким, но это не означало, что он не будет разговаривать со мной грубо.

Если ему не нравился актер, игравший в какой-нибудь из его комедий, он появлялся сбоку за занавесом, зажимал рукой нос и издавал характерный звук. Однажды он повторил этот трюк несколько раз, у актера кончилось терпение, он ушел со сцены и набросился на Карно. Больше Карно такую выходку не позволял себе. И вот теперь я стоял перед ним, пытаясь договориться о новом контракте.

– Итак, – Карно цинично улыбнулся, – ты хочешь повышения зарплаты, а вот в театре говорят, что ее надо бы понизить. После твоего фиаско в мюзик-холле «Оксфорд» на нас только и делают, что жалуются. Говорят, что мы не труппа, а так, сплошной сброд [14] В труппе Карно на тренировки по поддержанию ритма и темпа представления уходило не менее шести месяцев. До этого труппу обычно называли «сбродом». .

– Ну, вряд ли меня в этом можно обвинять.

– А вот они как раз и обвиняют, – ответил Карно, впившись взглядом в мое лицо.

– И в чем же конкретно это выражается?

Карно откашлялся и уставился в пол.

– Они говорят, что ты плохо играешь.

Это высказывание угодило мне прямо под дых и тут же привело в бешенство, но я и виду не подал, холодно заметив:

– Многие так не думают и готовы даже платить мне больше, чем здесь.

Это была ложь, никто и ничего мне не предлагал.

– А мне говорят, что шоу просто ужасно, а исполнитель главной роли никуда не годится. Если не веришь, послушай сам, – сказал Карно, поднимая телефонную трубку. – Сейчас я позвоню в театр «Стар», Бермондси, и ты все услышишь сам… Эй, я слышал, дела у тебя были не очень на прошлой неделе, – проговорил он в трубку.

– Да уж хуже некуда, – ответил голос.

Карно ухмыльнулся:

– В чем же дело?

– Шоу просто никудышное!

– А про Чаплина что говорят – того, кто главную роль играл?

– Да он просто слабак!

Карно протянул мне трубку и сказал:

– На вот, сам послушай.

– Может, он и слабак, но не более чем весь твой вонючий театр! – громко выпалил я в трубку.

Попытка Карно опустить мой ценник не увенчалась успехом. Я сказал, что если и он так считает, то нечего тогда и говорить о возобновлении контракта. Во многих аспектах Карно был опытным человеком, но не в психологии. Даже если бы я и был слабаком, он не должен был позволять человеку на противоположном конце провода говорить мне такое. Я получал пять фунтов, но, несмотря на неуверенность в себе, решил требовать шесть. К моему удивлению, Карно согласился, и я снова стал одним из его любимчиков.

Альф Ривз был менеджером заокеанской компании Карно, работавшей тогда в Америке. Он вернулся в Англию, и ходили слухи, что он ищет нового исполнителя на главные роли в Штатах.

После серьезной неудачи в мюзик-холле «Оксфорд» я загорелся идеей отправиться в Америку – и не только ради новых впечатлений и поиска приключений, а чтобы воскресить свои надежды и начать новую жизнь. На мою удачу, мы тогда играли новый скетч, в котором я исполнял главную роль. Он назывался «Катание на коньках» и пользовался огромным успехом в Бирмингеме. Когда в театре появился мистер Ривз, я постарался произвести на него самое лучшее впечатление, в результате он телеграфировал Карно, что нашел комедианта для работы в Штатах. Но у Карно были собственные планы в отношении моей персоны.

Это удручающее обстоятельство держало меня в неизвестности несколько недель, пока Карно не заинтересовался новым скетчем под названием «Вау-Ваус». Это был бурлеск, шуточное пародийное представление о вербовке нового члена таинственной секретной организации. И Ривз, и я нашли новое шоу глупым, бессмысленным и совершенно неинтересным. Но Карно просто помешался на идее новой постановки, настаивая, что в Америке было полно всяких тайных организаций и сообществ и комедийный спектакль на эту тему будет иметь огромный успех. В результате, к моей огромной радости, Карно выбрал меня в качестве исполнителя главной роли в Америке.