Алесь Адамович - Врата сокровищницы своей отворяю...

5. То же, помните, происходит и с коласовским Лобановичем. А в первоначальном варианте полесской повести Я. Коласа герой (Сошкин) и в самом деле стреляется.

6. Гарэцкі М., Ягораў А. Народныя песні з мелёдыямі. Издание Института Белорусской культуры. Мн., 1928.

Дочь писателя Галина Максимовна пишет в воспоминаниях, пересланных автору этой работы:

"Приезжала к нам в гости Ефросинья Михайловна, любимая наша бабушка богатьковская. В ноябре 1923 года возил ее отец в Москву навестить могилу сестры его Ганны. Ездили они и в 1924 г. В "Комаровской хронике" об этой поездке не вспоминает. Сохранилась лишь фотокарточка: у стены Головинского монастыря стоят у заросшей травой и цветами могилы Ганны отец мой и Ефросинья Михайловна.

Мелодии народных песен записывали у Ефросиньи Михайловны Антон Гриневич, Василь Шашалевич, но, вспоминает мама, дело не шло. В начале февраля 1925 года композитор Н. Аладов записал около двадцати мелодий. В конце 1925 года около 125 песен положил на ноты А. Егоров. Иногда он просил отца или маленького Леню повторить мелодию. Оба имели абсолютный музыкальный слух.

Леня пел:

Ты, кумычка мылыдая,

Кыхтаичка зилиная!

Треба стать,

Пыпытать,

А й где будишь

Нычувать, -

Поедешь ли двору?

Поедешь ли двору?

И моя мать, Леонила Устиновна, многим песням у свекрови научилась. Хороший голос был у нее - лирическое сопрано. А. Егоров предложил ей поехать в турне по Белоруссии исполнять белорусские песни, но папа не дал согласия".

7. Калядная пісанка. 1913 год. Гарэцкі Максім. Наш театр. Вильно. Типография М. Кухты, с. 17-18.

8. Гарэцкі М. Думкі і развагі. Велікодная пісанка. Вильно. Типография М. Кухты, 1914, с. 59.

9. "Шутник Писаревич" - пьеса, напечатанная в "Полымi" в 1925 году. "Семью Писаревича война сделала беженцами: бездомное скитание, голодуха, чужие люди, жена нервничает, дети, сам болен, и все равно - словно службу некую несет - Писаревич постоянно шутит над собой, над судьбой своей - даже умирая. Так плохо, что ничего уже не остается - только быть шутником Писаревичем..."

10. По словам Г.И. Горецкого, точно такая трагическая история, когда крестьянин убил своих детей и самого себя, случилась в соседней с Богатьковкой деревне Бель. Максим Горецкий даже фамилию этого крестьянина не изменил - Жабон.

11. Ну, еще, конечно, от крестьянского скепсиса да потому, что война ему, белорусу, "вдвойне чужая". Но об этом ниже.

12. Мы попросили Леонилу Устиновну Чернявскую-Горецкую и Галину Максимовну Горецкую вспомнить и записать историю рукописей Максима Горецкого. Вот она, эта кратко написанная, но долгая история:

"История хранения рукописей М. Горецкого проста. После 4 ноября 1937 г. они хранились у моей матери сначала в г. Кирове (Песочне), а с февраля месяца 1938 г. по октябрь 1947 г. - в г. Кирове (б. Вятка). С октября 1947 г. - в Ленинграде. 12 марта 1971 г. почти все было передано в ФБ АН БССР.

Когда отец жил в Вятке, мать моя, по его просьбе, в 1931-1932 гг. постепенно пересылала ему почтой материалы к "Вил. Ком." и "Ком. хронике", а весь архив привезла из Минска в Вятку в 1932 г.

Рукопись "Виленских коммунаров" была передана автором в Минск в августе 1934 г. Обнаружена только в феврале месяце 1961 г. в фондах рукописного отдела библиотеки АН Лит. ССР. Как она очутилась в Вильно, не знаем".

13. Вот несколько писем М. Горецкого 1931-1932 гг.:

"Минск, Заславская ул., 5, кв. 1 Л.У. Горецкой. 10.4.1931.

...Я здоров, чувствую себя хорошо. Единственная забота, что вам и родителям трудновато жить, но за сердце меня это уже не хватает, - так что и вы платите мне тем же самым и потихоньку охладевайте ко мне. Нервы мои пришли здесь в порядок, даже сам удивляюсь. Может, потому, что ем, сплю и гуляю-погуливаю. Пока не сообщу, не присылайте больше книг. Книги, которые тебе и деткам не нужны, можешь продать, если кто-нибудь купит. Сердце мое уже не лежит к ним, и я рад, что хоть это ярмо жизни моей свалилось с меня..."

"29.4.1932. Вятка.

...Ничего. Все ничего. Все хорошо будет. Временами находят на меня злость великая и обида, что фактически отшвырнули меня от литературной работы, как самого последнего... Ну, ничего, все ничего... Все хорошо будет. Только бы мне написать эту "Хронику"

"14 января 1932 г.

...Ничего, будь веселее. Вскоре я еще пришлю рублей сколько. "Как-то все устроится, - говорил или думал шутник Писаревич..."

14. "Полымя", 1963, № 2, с. 179.

15. Написан рассказ в 1915 г., сначала был как бы частью дневнико­вых записей "На империалистической войне", но затем обрел само­стоятельную жизнь.

16. Гарэцкі М. Гісторыя беларускае літаратуры. Изд. 4-е, переработанное. Мн., 1926, с. 216.

17. Правда, нужно (на всякий случай, чтобы не игнорировать и обратное воздействие) иметь в виду то, что многие лучшие рассказы Горецкого дорабатывались им в 1928 году - для неизданного сборника "Рассказы". А к этому времени талант Чорного-психолога уже развернулся очень сильно. Горецкий его ценил и отличал особенно.

18. "Полымя", 1963, № 2, с. 179—181.

19. Об этом настойчиво пишет украинская критика (в частности Л. Новиченко).

20. Такое случается, знаем мы, не только в литературном развитии. Чье-то преимущество, например, техническое, может стать тормозом для развития, если его слишком долго эксплуатировать - держаться за "станочный парк", за прежнюю "технологию", по-настоящему не обновляя их. Понятно, что здесь огромная разница с литературой. Ведь старый "станочный парк" идет в металлолом, ничего от него не останется. В литературе все, что действительно было и было истинным, остается. В виде произведений, над которыми время не властно.

21. Ой, кажане, кажане!

Што не се? ты на мяне,

Каб я болыны не падрос

Ды ад бацькавых калёс?

Так жаловался-жалел "мальчик из Крошина" в известном стихо­творении Павлюка Багрима. Потому что если бы сел на него кажан, остался бы он маленьким (по давнему народному поверью) и не сдали бы его в солдаты.

А Панаска (Хомка у М. Горецкого) и в самом деле не вырос, а забрали его в солдаты, на войну.

22. О таком ощущении освобождения и легкости писал Лев Толстой, завершив "Войну и мир" (где выговорился подробно, весь, надолго) и начав работу над "Анной Карениной". Сам стиль "Анны Карениной" действительно отличается - лаконизмом, экономичностью (критикам казалось даже "сухостью"), тем, что позднее начали называть "подтекстом".

23. Писатели США о литературе. Сб. ст. М., "Прогресс", 1974, с. 149.

24. Первый раз сибирский маршрут проложил он для себя в 1916 году. "Окончив Павловское военное училище в Петрограде, Максим, уже в чине прапорщика, поехал в Иркутск на формирование части. Сибирь, ставшая родиной для сотен тысяч белорусов, поразила брата необозримыми просторами, суровостью и красотой, особенно Прибайкалья" (Г.И. Горецкий. Воспоминания о брате. - "Полымя", 1963, № 2, с. 179)