Виктор Жагала - Расчищая путь пехоте...

В 7-й батарее политрук И. И. Хребтов в короткий перерыв сумел даже организовать беседу. Она, по существу, вылилась в обмен опытом: бойцы, уже побывавшие в бою, рассказали новичкам, как лучше действовать при отражении атаки танков противника.

К 6 часам утра основные работы были закончены во всех батареях, и в 6.50 я доложил командиру полка о готовности к боевым действиям. Командирам батарей приказал предоставить личному составу отдых до особого распоряжения.

На НП дивизиона в это время шли последние приготовления: телефонисты проверяли связь с огневыми позициями, с пунктами СНД, с НП командира стрелкового батальона и штабом полка.

Начало светать. В поселке стали видны контуры отдельных строений. По-прежнему шел дождь. Одежда намокла, от реки тянуло сыростью. Стараясь справиться с ознобом, мы с командиром стрелкового батальона, НП которого находился рядом, пританцовывая на месте, напряженно всматривались в предрассветную мглу. Комбат помогал мне ориентироваться на местности, распознавать вражеские укрепления, по которым дивизиону предстояло вести огонь.

Вскоре видимость значительно улучшилась и поселок Кириши стал просматриваться до самых дальних окраин. Во многих домах гитлеровцы оборудовали огневые точки, почти до уреза воды расставили проволочные заграждения. На окраине поселка виднелись дзоты.

Ровно в 7.00 поступил сигнал начала артиллерийской подготовки. Дивизион открыл беглый огонь из всех орудий. Затем, согласно таблице огня, перешел к разрушению долговременных огневых точек, к подавлению одной артиллерийской и двух минометных батарей. Артиллерия стрелковых частей вела огонь по тем же целям.

К сожалению, эффективность артиллерийской подготовки в целом оказалась невысокой. Когда пехота перешла в атаку, многие огневые, средства противника вновь ожили, в том числе артиллерийские и минометные батареи, пулеметы и отдельные орудия, укрытые в дотах и дзотах.

От нас потребовали повысить плотность огня. Но выжать что-нибудь еще из своих систем мы не могли. Стволы орудий недопустимо накалились, а это было небезопасно: могло произойти самовоспламенение заряда в казеннике.

Но как бы там ни было, наши родные гаубицы делали свое дело. В ходе стрельбы командиру взвода управления дивизиона (он же начальник разведки) лейтенанту Струтинскому и его разведчикам удалось ввести существенные коррективы в исходные установки, а мне — оперативно осуществить перенос огня всего дивизиона на две вновь появившиеся вражеские батареи и поочередно подавить их. Артиллерийские и минометные подразделения стрелкового полка тоже добились успеха. Огневое сопротивление оборонявшегося противника значительно ослабло.

Цепи стрелковых батальонов двинулись к окраинам поселка. Их прорыв был настолько стремительным, что гитлеровцы не выдержали и начали отходить. Радости нашей не было предела.

Однако противник все же пытался восстановить свое положение. Лейтенант Струтинский доложил, что на западной окраине Киришей, в сосновом подлеске, скапливается до батальона немецких автоматчиков.

— Вижу собственными глазами, — уточнил он.

Приказываю командирам 8-й и 9-й батарей перенести огонь туда. Батарея лейтенанта Деркача уже через пару минут дала залп и перешла на беглый. А вот батарея Павлова не смогла сразу начать стрельбу: стволы орудий накалились до предела…

К счастью, оказалось достаточно огня одной батареи: после первого же ее залпа автоматчики рассеялись, а вскоре и побежали.

Даю передышку 8-й, налегаю на Когана. У него пока все в порядке. Прямым попаданием его артиллеристы уничтожили пулемет, полевую пушку в дзоте.

Так, последовательно сосредоточивая огонь батарей по местам скопления вражеской пехоты, позициям артиллерийских и минометных батарей, по ожившим огневым средствам (а они были в Киричах почти в каждом подвале) и наблюдательным пунктам, дивизион расчищал дорогу нашим стрелковым батальонам.

Наконец по заявке командира стрелкового полка переношу огонь батарей на северную окраину, затем за пределы поселка, где снова появились вражеские подразделения, изготовившиеся для контратаки.

Через полчаса поселок был полностью очищен от противника. 292-я стрелковая дивизия слева, а 311-я — справа ворвались в Кириши почти одновременно и начали теснить гитлеровцев на запад. Это, безусловно, был большой успех и пехотинцев и артиллеристов, а для нашего 881-го корпусного артиллерийского полка — и боевое крещение, экзамен на зрелость.

Стрелковый полк 292-й дивизии, действия которого поддерживал наш 3-й дивизион, закрепился на южных и юго-западных окраинах поселка. Вместе с командирами стрелковых батальонов, на одних с ними наблюдательных пунктах, находились и командиры батарей — Коган, Деркач, Павлов. Они немедленно организовали наблюдение с нового места за передвижениями противника на противоположном берегу реки Волхов, уточнили координаты его артиллерийских и минометных батарей, укреплений в глубине, подготовили данные для стрельбы по ним.

Вскоре старший лейтенант Панферов доложил итоговую оправку о результатах стрельбы дивизиона в ходе боя за Киричи. Израсходовано более 400 снарядов, уничтожено 3 дзота, дот, 2 НП, около 75 солдат и офицеров противника. Неплохо для первого боя!

Потери дивизиона оказались минимальными: двое раненых в 8-й батарее.

Во второй половине дня бой под Киришами затих. Я приказал командирам батарей предоставить личному составу кратковременный отдых, оставив для ведения огня по заявкам командиров стрелковых подразделений по одному орудию.

К вечеру на фронте обеих стрелковых дивизий, бравших Кириши, воцарилась тревожная тишина. Лишь изредка то в одном, то в другом месте она нарушалась пулеметной очередью или одиночным орудийным выстрелом. Иногда темноту ночи прорезала взвившаяся вверх осветительная ракета.

А на позициях и наблюдательных пунктах никто не спал. Там кипела работа. Временное затишье старались использовать, чтобы улучшить окопы, щели, ровики. Мне, например, пришлось перенести свой НП в более сухое и выгодное для наблюдения место.

Появились и первые трофеи. Лейтенант Струтинский и командир топовычислительного взвода лейтенант Тюфякин со своими бойцами притащили из Киришей десять телефонных аппаратов в эбонитовых корпусах, несколько пятисотметровых катушек с кабелем. Это для дивизиона было целым богатством.

Подписав донесение в штаб полка о результатах боя, я прилег отдохнуть. Спалось неспокойно. Было очень сыро, зябко, с потолка на шинель непрерывно падали капли просачивавшейся через настил воды. Утром вместе с комиссаром пошли по батареям посмотреть, как справились там с дооборудованием огневых позиций. Под ногами хлюпала жидкая грязь, всюду лужи, ручьи воды, хотя дождь прекратился еще вечером.