Георгий Ковтунов - Всей мощью огня

— А что утрясать? Прикажите, товарищ комиссар, и будет исполнено! — весело сверкнул глазами Виктор Афанасьевич.

— Э, нет! Во-первых, я уже не комиссар, а заместитель командира полка по политической части. А во-вторых…

— Знаю. Но для нас вы всегда останетесь боевым комиссаром. Есть в этом слове что-то особенное. А что во-вторых хотели сказать, знаю.

— А во-вторых, — продолжил Тарасов, — я и раньше, имея полное право приказывать, старался не делать этого. Нужно убедить человека, добиться, чтобы он сам себе сердцем приказ отдал. Тогда непременно успех будет.

— Вполне согласен!

Долго мы тепло беседовали. Прослышав о приезде Кучера, в блиндаж потянулись все, кто хорошо знал его: Е. И. Темирханов, Е. М. Ряхин, К. Л. Иевлев-Старк. А вскоре пришел и командир полка Вениамин Александрович Холин. Оглядевшись вокруг, он нарочито строго обратился к своему заместителю по тылу:

— Придется наказать вас, Евгений Иванович. Безответственно относитесь к своим обязанностям. Разве так дорогих гостей положено принимать? Что подумают о нас в штабе артиллерии армии? Где праздничный ужин по поводу прибытия старшего начальника и бывшего однополчанина?

— Так мы же вас дожидались! — нашелся Темирханов, понимая, что командир полка шутит. — Прикажете подавать?

Не знаю, было ли что заранее подготовлено у нашего Евгения Ивановича, но только буквально через десять минут на столе уже стояли консервы, два котелка с горячей, обжигающей пальцы, картошкой в мундире, тарелка с солеными огурцами и луком, сало, нарезанное толстыми ломтями.

— Ну, друзья, — поднялся с кружкой в руке Вениамин Александрович, — тост у нас, думаю, может быть только один: за победу, за то, чтобы все мы дожили до нее.

— Не просто за победу, а за скорейший разгром врага! — добавил Тарасов.

И так хорошо, так тепло стало на душе. Нет, не от двух глотков водки, а от того, что все мы вместе, что живем едиными мыслями, что у всех нас единая цель: разгром врага, освобождение родной земли от ненавистных захватчиков.

А еще, хотя за столом ни слова об этом не было сказано, объединяло нас предчувствие, что назревают важные, быть может, решающие события, в самой гуще которых окажемся и мы.

Отсчитывал дни хмурый октябрь, а у нас, можно сказать, все оставалось по-прежнему. Разве что на смену нестерпимой летней жаре пришла благословенная прохлада. Почти над самой землей висели тяжелые, будто налитые свинцом, облака. Но всех это только радовало. Ведь у фронтовиков свои понятия о хорошей погоде. Чем больше хмурится небо, тем меньше вероятность появления вражеской авиации. Что хорошего, если в небе сияет солнце, а в его лучах поблескивают «юнкерсы», которые вот-вот начнут пикировать на огневые позиции?

Конечно, и в затяжных дождях тоже радости мало. Раскисают дороги, вода скапливается в орудийных окопах, укрытиях для людей, в ровиках для хранения боеприпасов. Даже в обжитых землянках становится сыро и неуютно. Но в октябре сорок второго погода баловала нас: и небо закрыто тучами, и «всемирного потопа» нет.

Примерно в середине месяца нам сообщили, что 304-я стрелковая дивизия передается в 65-ю армию, бывшую 4-ю танковую.

Когда уже начали готовиться к передислокации, выяснилось, что марш не состоится. Мы вновь оставались на месте. 21-я армия, в состав которой входила дивизия, оказалась на левом фланге Юго-Западного фронта, в районе станицы Клетской. А все, что лежало восточней, в том числе и плацдарм в излучине Дона, отходило к 65-й армии, занимавшей полосу на правом фланге Донского франта. Таким образом, мы, не сделав ни одного шага, на сей раз сменили не только армию, но и фронт.

Тех, кто давно служил в 80-м артиллерийском полку, ждал сюрприз: они узнали, что командует 65-й армией генерал-лейтенант Павел Иванович Батов. До начала войны он был заместителем командующего войсками Закавказского военного округа и не раз приезжал в части, стоявшие в Азербайджане. Бывал он и у нас в полку.

Последний раз мы видели Павла Ивановича осенью 1940 года. Он возглавлял инспекторскую комиссию. Полк в эту пору должен был выполнять боевые стрельбы. Они прошли в основном успешно. И по теоретическим вопросам личный состав показал неплохие знания. Словом, большинство из нас считало, что можно рассчитывать на хорошую оценку. Однако комиссия поставила лишь удовлетворительную.

— Особых претензий к вам нет, — говорил на разборе Павел Иванович Батов. — И если быть откровенным, можно натянуть и на «хорошо». Но давайте вместе поразмыслим, есть ли в этом резон? Недостатки в полку имеются, нельзя закрывать на это глаза. О них, о том, что надо сделать для устранения недочетов, и будем вести разговор.

Досталось нам за недоработки по строевой и физической подготовке, за нарушения внутреннего порядка. Но хорошо помню, что ни у кого в полку не осталось после разбора на душе горького осадка. И все потому, что любая мелочь оценивалась с предельной объективностью. В итоговом докладе фигурировали настолько конкретные факты, что нам оставалось лишь удивляться: почему мы сами раньше не замечали этого? Впрочем, недаром говорится, что со стороны всегда видней.

— Вот так, товарищи, — сказал в заключение генерал Батов. — Пусть не огорчает вас сегодняшняя только удовлетворительная оценка. Главное заключается в том, чтобы в любую минуту быть готовым к настоящему бою. И если грянет он, от всего сердца желаю вам громить врага только на «хорошо» и «отлично». А сейчас — не обижайтесь. Тем более что с артиллеристов всегда спрос по высшей шкале. Вы — наша гордость, наша военная интеллигенция!

Глубокое впечатление оставила эта встреча с генералом Батовым. Уже тогда почувствовали мы, что перед нами человек незаурядного ума, тонкой души, в котором высокая требовательность и принципиальность во всем, касающемся службы, органически сочетаются с глубоким уважением к людям, с горячим стремлением ободрить их, помочь им. И вот теперь Павел Иванович — командующий нашей армией. Вспомнит ли он при встрече своих, можно сказать, питомцев?

Вспомнил! Буквально через несколько дней генерал-лейтенант Батов приехал в дивизию на слет армейских разведчиков и снайперов. В тот же день он прямо на месте заслушал командира, начальника штаба, лично ознакомился с состоянием дел. Заглянул он и в наш полк.

— Никак азербайджанцы?! — удивился он. — Помню, помню, как перед самой войной «удочку» вам поставили. А теперь как дела идут? Жизнь небось строже инспекторской комиссии экзаменует…

Мы коротко рассказали командарму о трудных фронтовых дорогах, которыми довелось уже пройти, об успехах и неудачах полка, о павших товарищах…

Помрачнело лицо у генерала Батова на какой-то миг. Но он тут же твердо сказал: