Георгий Ковтунов - Всей мощью огня

— Шуга на Дону, товарищ капитан!

Накинув на плечи шинель, выскочил в траншею. До наблюдательного пункта было рукой подать. Однако похолодало настолько, что пришлось на ходу сунуть руки в рукава и застегнуться.

— Ну, что тут? — обратился с вопросом к капитану П. И. Шандыбе, который вторую половину ночи дежурил на НП.

— Смотрите сами, — ответил он, уступая мне место возле стереотрубы.

В те моменты, когда в небе вспыхивали осветительные ракеты, я четко видел медленно плывущее по Дону ледяное крошево. Вот так сюрприз! Но думай не думай, а изменить ничего нельзя. Надо было немедленно докладывать командованию. Возможно, сумеют помочь чем-либо.

Об отдыхе уже и речи не было. Вскоре должна была начаться артиллерийская подготовка, предшествующая разведке боем. В ней, правда, участвовали только орудия, имевшиеся в стрелковых полках, но и мы собирались использовать ее в своих интересах: надо было уточнить пристрелку некоторых целей.

Точно в назначенное время ударили наши пушки. Артподготовка была непродолжительной, но, я бы сказал, достаточно мощной. И сразу же, не успел еще рассеяться дым, к окопам противника двинулись стрелковые цепи. А примерно через час нам позвонили из штаба дивизии, чтобы сообщить, что разведка боем прошла успешно. Мало того, 807-й стрелковый полк овладел первой траншеей и сумел прочно закрепиться в ней. Были захвачены пленные.

Спустя некоторое время мы увидели 31 солдата и офицера 1-й кавалерийской дивизии румын, которые уныло брели вдоль низинки, конвоируемые нашими бойцами.

— Что ж, для начала вроде бы и неплохо, — улыбнулся подполковник В. А. Холин. — Будем надеяться, что и продолжение будет не хуже. Только бы уж поскорей наступил этот день!

И он наступил. Наступил запомнившийся мне и всем моим однополчанам на всю жизнь этот замечательный день — 19 ноября.

Всю ночь, как водится, шли последние приготовления. Мы в штабе вносили изменения в подготовленные документы. Ведь наш 807-й стрелковый полк занимал теперь несколько иное положение. И от пленных кое-что в дивизии узнали новенькое. Командиры подразделений, орудий, наводчики, разведчики, связисты еще и еще раз проверяли свои «заведования».

Утро выдалось тогда хмурое, туманное. Провели последнюю сверку времени. Стрелки часов неумолимо приближались к 7 часам 30 минутам…

Наконец поступает команда:

— Внимание… Зарядить и доложить…

Немедленно передаю ее в подразделения.

— Натянуть шнуры…

Мне казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Представить трудно, какое напряжение царило тогда на огневых позициях, как волновались артиллеристы, замершие в орудийных окопах…

— Огонь!

На какое-то мгновение раньше прозвучал могучий залп «катюш». Огненные стрелы, словно молнии, рассекли густой туман и сплошную снежную пелену, окутавшие окрестности. А потом уже было трудно что-либо различить. Гром орудий сзади, море оглушительных разрывов впереди. Сотни, тысячи снарядов и мин с глухим шелестом проносятся над головой, уходят все дальше. Тяжело вздыхает земля. Видел я артиллерийские подготовки раньше, видел и потом. Но до сих пор мне кажется, что эта была особенной, ни с чем не сравнимой.

Около восьмидесяти минут изрыгали орудия огонь и металл. Затем за разрывами своих снарядов и мин в атаку пошла пехота при поддержке танков. И тут, как и ожидалось, ожили некоторые огневые точки противника. Однако артиллеристы были начеку. Слышались команды:

— Подавить пулеметное гнездо на высоте сто восемьдесят шесть и семь!

— На обратном скате высоты сто тридцать пять ноль — миномет. Уничтожить!

Данные поступали от наших наблюдателей, выдвинутых далеко вперед, от командиров стрелковых подразделений. И орудия тут же выполняли «заявки». Позже командиры подразделений рассказывали мне, что расчеты действовали не просто хорошо, а с каким-то особым, невиданным ранее вдохновением.

К полудню стало совершенно ясно, что наступление развивается успешно. Подразделения дивизии вклинились во вражескую оборону на 2–3 километра. Часть наших батарей была уже на правом берегу Дона, остальные должны были вот-вот начать смену позиций. В связи с этим на какое-то время интенсивность артиллерийского огня могла несколько снизиться, что в определенной мере сказалось бы на темпах продвижения пехоты. Но и тут судьба благосклонно отнеслась к нам. Густой туман, лежавший на земле, стал быстро рассеиваться, выше поднялись плотные облака. В небе появились советские штурмовики. С ревом проносились они над самой землей. И там, где они освобождались от своего смертоносного груза, вставали черные, медленно оседающие разрывы.

С наблюдательного пункта полка, который пока еще оставался на прежнем месте, открывалась довольно широкая панорама боя. Чуть слева от нас горело несколько подбитых танков. И наших и фашистских. А справа тридцатьчетверки уверенно входили в прорыв. Вслед за танками на рысях шли эскадроны кавалерии. Так что успех сопутствовал не только нашей дивизии, соседи тоже уверенно продвигались вперед.

За сутки два или три раза меняли командные и наблюдательные пункты полка. Теперь почти все орудия в боевых порядках стрелковых подразделений. Местность была сильнопересеченная, пушки то и дело приходилось тащить на руках. После жестокого боя 21 ноября был взят хутор Орехов, 22 ноября — населенный пункт Венцы, расположенный километрах в двадцати пяти от тех мест, где начиналось наступление.

На следующий день нашу 304-ю стрелковую дивизию вывели во второй эшелон армии. Однако это вовсе не означало, что настала пора отдыха после непрерывных трехсуточных боев. Части продолжали движение в походных колоннах в юго-восточном направлении. Короткий привал — и снова в путь.

А 24 ноября дивизия была уже в районе хутора Верхне-Голубой, оставив за спиной еще 20 километров. Тут мы узнали, что еще накануне в районе хутора Советский соединились войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов, замкнув таким образом кольцо вокруг вражеской группировки в междуречье Дона и Волги.

Трудно передать словами нашу радость. Бойцы и командиры обнимались, целовались, подбрасывали высоко вверх шапки.

На очередном привале Вениамин Александрович Холин и Кирилл Ильич Тарасов собрали командиров подразделений.

— Вот что, товарищи, событие, о котором мы узнали, безусловно, радостное. Хорошее настроение у людей надо поддерживать. Но никакого благодушия, никакой расхоложенности, расхлябанности не допускать. Война продолжается, и нас ждут жестокие бои. Не исключено, что в самом ближайшем будущем. Так что всем — по-прежнему готовность номер один. Вопросы есть? И следите, чтобы люди не обморозились, мороз крепчает.