Георгий Ковтунов - Всей мощью огня

А теперь представим себе, что хотя бы одно из этих условий не соблюдено. Тогда, прямо скажем, легко попасть впросак. И действительно, снаряды могут обрушиться на врага в то время, когда боевая техника и весь личный состав еще находится в укрытиях. Может случиться, что и вражеские орудия и минометы вообще еще не развернулись на своих позициях. Тогда, образно говоря, стрельба будет вестись в белый свет как в копеечку. Какая-то часть боеприпасов окажется израсходованной, причем бесполезно. Хватит ли оставшихся для отражения атак?

Судя по тому, что сказал мне гвардии полковник Николин, командование фронта располагало и достаточно точными данными о времени, когда гитлеровцы намерены начать наступление, а следовательно, и артиллерийскую подготовку, и нужным количеством боеприпасов.

В 3 часа утра раздался залп наших реактивных минометов. Это был сигнал к открытию огня из всех орудий и минометов, участвовавших в контрподготовке.

Ударили и наши орудия. В первый момент еще можно было различить отдельные выстрелы и залпы. Потом все утонуло в сплошном грохоте. Била дивизионная и корпусная артиллерия, били орудия большой мощности, имевшиеся в распоряжении командования. Небо прочерчивали огненные трассы реактивных снарядов. Где-то за линией фронта, как мне казалось, рвались авиационные бомбы. Когда и где успели пройти на юг наши самолеты? Впрочем, мы могли и не услышать шума их моторов.

Батареи нашего полка вели огонь по заранее разведанным целям, главным образом по огневым позициям фашистов. Вначале они пытались отвечать, но вскоре замолчали. Это и понятно. Трудно, скорее, невозможно что-либо предпринять, когда содрогается земля, когда ежесекундно сотни и тысячи разрывов поднимаются к небу.

Конечно же, не одни только позиции артиллерии и минометов врага являлись объектами, по которым наносился удар. Время от времени, как это было предусмотрено планом, батареи переносили огонь на участки, где, по нашим расчетам, гитлеровцы могли сосредоточить перед наступлением живую силу и технику. Эти сосредоточенные огни (сокращенно СО) были рассчитаны и пристреляны нами заблаговременно. Не оставались без воздействия, разумеется, траншеи и окопы на переднем крае.

Несколько забегая вперед, скажу, что пленные, взятые в первые часы немецко-фашистского наступления, рассказывали о полной неожиданности нашей контрартподготовки, о значительных потерях, которые понесли подразделения. Командир батальона 332-й пехотной дивизии фашистов, в частности, показал на допросе, что еще до начала наступления ему было приказано из второго эшелона спешно выдвинуться в первый, чтобы сменить батальон, находившийся там, так как потери личного состава в нем составили около 50 процентов.

Контрартподготовка продолжалась 30 минут. Немало снарядов выпустили мы по врагу. Но из дивизионов докладывали, что подошли автомашины с боеприпасами. Так что сетовать на их нехватку было бы грешно. Не вызывало сомнений, что если фашисты все же начнут наступление, то у нас найдется, чем их встретить.

А гитлеровцы не начинали. В напряженном ожидании прошел час, второй. Лишь отдельные выстрелы звучали в предутренней тишине. Все чаще мы поглядывали на часы. Неужели произошла ошибка? Неужели сведения о времени вражеского наступления оказались ложными? Если так, то нас могут ждать большие неприятности. Ведь нанося упреждающий удар, мы волей-неволей раскрыли свою систему артиллерийского и минометного огня, хотя артиллерия, находившаяся в противотанковых районах, в контрподготовке и не участвовала. Безусловно, фашисты понесли определенные потери, но они могут быть относительно невелики, если войска еще не были сосредоточены для наступления, если они не заняли исходного положения. Вот потому-то, хотя это может показаться парадоксальным, мы ждали, когда наконец противник начнет активные действия. Или, быть может, совсем не начнет?

Тревога нарастала. Шел уже шестой час утра, а первоначально, как уже упоминалось, гитлеровцы намеревались пойти в наступление в три. Наконец в 6 часов фашисты начали артиллерийскую подготовку. Однако мы сразу почувствовали, что проходит она как-то вяло. По этому можно было судить, что контрартподготовка достигла своей цели. Почти одновременно с артиллерийским обстрелом началась бомбежка.

— Людей в укрытия, оставить только наблюдателей, — последовало приказание с КП дивизии. — Подготовиться к отражению атак пехоты и танков.

От близких разрывов тяжело вздрагивала под ногами земля. Едва заметные ручейки песка струились между толстыми бревнами перекрытия нашего наблюдательного пункта. Связь с дивизионами, а кое-где и напрямую с батареями поддерживалась в основном по радио. Вот когда мы в полной мере еще раз оценили настойчивость и трудолюбие заместителя начальника связи полка по радио гвардии старшего лейтенанта Михаила Абрамовича Ландмана, который заставлял офицеров, сержантов и красноармейцев овладевать отечественными и трофейными радиостанциями.

Около семи утра в атаку двинулись гитлеровские танки и пехота. Мне и раньше приходилось видеть и отражать их. Но тут происходило что-то особенное. Не пять, не десять танков мчалось на нас. Волна за волной появлялись они из дыма и пыли. Это был смерч огня и металла. Это была неукротимая лавина, которая, казалось, все сметет на своем пути. Сосчитать их было невозможно. Но могу смело утверждать, что речь следует вести о многих десятках бронированных машин. Впереди шли «тигры» и «пантеры», за ними средние танки и штурмовые орудия.

Артиллеристы встретили танки плотным заградительным прицельным огнем. Все больше и больше чадящих костров появлялось на поле боя. И снаряды достигали цели, и мины, умело заложенные саперами, сыграли свою роль. Боевые машины врага начали поворачивать назад. Так гитлеровцы, ошибочно приняв позиции усиленного боевого охранения за передний край нашей главной полосы обороны, напоролись на мощный огонь с действительного переднего края. Прорыв с ходу не удался, время было потеряно, начались изнурительные бои в отдельных очагах сопротивления.

Наиболее сложная обстановка сложилась для 71-й гвардейской стрелковой дивизии и правого фланга нашей 67-й гвардейской стрелковой дивизии, которые, как потом стало известно, оказались на направлении главного удара.

После короткого артналета части этих соединений атаковали до 70 танков противника, поддержанных 60–70 самолетами.

Там, где держал оборону 196-й гвардейский стрелковый полк, гитлеровским танкам удалось ворваться в Бутово. Однако гвардейцы и не помышляли об отступлении. Едва через окопы прошла первая волна бронированных машин, как им вслед полетели гранаты, бутылки с зажигательной смесью. Точно так же встретили бойцы и вторую, третью волну.