Георгий Ковтунов - Всей мощью огня

Их созданию уделялось первостепенное внимание. Между батареями, дивизионами шло даже своеобразное соревнование: каждый стремился придумать, изобрести что-нибудь такое, чем можно наверняка обмануть гитлеровцев, сбить их с толку, ввести в заблуждение. В ход шли бревна и доски, пустые банки от пушечной смазки, колеса от разбитых повозок. Умелыми руками бойцов порой создавались такие макеты, что на расстоянии 300–400 метров их трудно было отличить от настоящих пушек. Плюс ко всему — тщательная, самая настоящая маскировка.

Помню, ехал я однажды в первый дивизион. Вижу, на опушке рощи справа от дороги вроде бы артиллерийская батарея развернута. По тем данным, которые были в штабе полка, не должно ее здесь быть. Ведь о соседях мы тоже наиподробнейшие сведения имели. Что бы это значило? Командую водителю Камочкину:

— Ну-ка, давай завернем.

Добрых полкилометра прыгал наш «виллис» по кочкам. И только тут начал я догадываться, что батарея-то эта ложная. Подъехали еще ближе — так и есть. Навстречу нам гвардии старший сержант В. М. Ходяков появляется. Оказывается, под его руководством сооружали артиллеристы ложную позицию.

Таких позиций в каждом дивизионе создавали несколько. Засекут ее фашисты — непременно жди огневого налета. Случалось, по две-три сотни снарядов выпускали гитлеровцы по пустому месту. Один за другим встают разрывы, а наши бойцы радуются:

— Давай, давай, фашист! Давай еще десяточек! Может, среди них и тот снаряд будет, что на мою долю отлит!

Для того чтобы постоянно держать гитлеровцев в напряжении, использовали мы и другой метод — кочующие батареи. Развернется подразделение в намеченном месте, подготовит данные для стрельбы, даст несколько залпов по заранее разведанным целям, и снова пушки на крюк. А спустя некоторое время батарея появляется в другом районе и снова ведет огонь. Отстрелялись — снова в путь. Там же, где несколько минут назад стояли орудия, уже поднимаются к небу оранжево-черные султаны. И опять впустую.

Придерживаясь такой тактики, мы не только тревожили гитлеровцев. Все это позволяло учить молодых бойцов непосредственно в боевой обстановке. А это, по моему глубокому убеждению, — самый лучший способ обучения. Постоянно помнили мы и о том, что с началом активных боевых действий нам наверняка придется вновь столкнуться с вражескими танками.

Для того чтобы научить расчеты бороться с ними, километрах в 15–20 от передовой, на большом лугу, изрезанном оврагами, был оборудован своеобразный артиллерийский полигон, на который поочередно, в точном соответствии с утвержденным в штабе дивизии графиком, выезжали для стрельбы и наши подразделения.

В середине мая по указанию командира полка поехал туда и я, чтобы поприсутствовать на стрельбах нашего третьего дивизиона, которым командовал теперь гвардии капитан И. М. Лебеденко. Эту зачетную стрельбу штаб дивизии спланировал начать в шесть часов утра.

Выехали, едва рассвело, но, как на грех, по дороге спустилось колесо у «виллиса». Пока ставили запаску, прошло 15–20 минут. Так можно было и опоздать. Однако я успокаивал себя мыслью, что Лебеденко, заранее предупрежденный о нашем приезде, чуть подождет. Тем не менее вскоре мы услышали частые выстрелы.

Наконец «виллис» подкатил к огневым позициям и, окутавшись облаком пыли, резко затормозил.

— Извините, что так получилось, что не дождались вашего приезда, товарищ гвардии майор. Начальник полигона торопил. Сразу же после нас еще и другие подразделения стрелять будут, — доложил Лебеденко.

— Ладно, сначала результаты оценим, а потом уже оправдываться будешь, — пожимая Ивану Максимовичу руку, ответил я. — Пошли на огневую.

У орудия, прильнув к панораме, быстро вращал маховики горизонтальной и вертикальной наводки гвардии старший сержант, на гимнастерке которого поблескивал орден Красного Знамени.

— Старый знакомый, Тогузов, — негромко сказал мне Лебеденко.

А я и сам уже узнал командира орудия. Узнал по какой-то особой хватке, по манере работать у прицельного устройства.

— Сейчас посмотрим, не разучился ли он по танкам стрелять? — улыбнулся я, поднимая к глазам бинокль.

Впереди, увлекаемые тросом, из оврага выползали макеты танков. Грянул выстрел, и от первого из них полетели щепы. Следом прозвучал еще выстрел, еще… Семь снарядов — семь попаданий! Тут можно было, не задумываясь, ставить отличную оценку.

Еще два расчета отстрелялись на «отлично», затем один — на «хорошо». И опять получена отличная оценка. Причем при выполнении упражнения как я, так и гвардии капитан Лебеденко не раз давали вводные: убит командир орудия, ранен наводчик. Но это практически не отражалось на результатах. В расчетах, чувствовалось, серьезно заботились о взаимозаменяемости номеров.

День проходил за днем. В полку, как и во всей дивизии, каждая свободная минута использовалась для боевой учебы, для дальнейшего совершенствования инженерных сооружений.

Формы обучения были весьма разные. Провели мы несколько встреч с воинами стрелковых и танковых подразделений, на которых отрабатывали вопросы организации и осуществления взаимодействия в бою. В штабе полка тщательно изучали функциональные обязанности офицеров штаба, тренировались в составлении боевых документов, много внимания уделяли привитию навыков по скрытому управлению войсками. По-прежнему изучали приемы борьбы с новыми танками я штурмовыми орудиями противника. Во всех подразделениях были апрельские номера журнала «Агитатор и пропагандист Красной Армии», в котором был помещен рисунок танка «тигр» и показаны его наиболее уязвимые места, а также выпущенная политуправлением Воронежского фронта «Памятка артиллеристу — истребителю вражеских танков», Отрабатывали мы и вопросы организации смены огневых позиций в ходе боя. Теперь уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что наши войска тщательно готовятся к обороне. Иначе, как говорится, для чего же огород городить?

Успеху боевой учебы, укреплению морального духа личного состава способствовала широко развернувшаяся партийно-политическая работа. Командиры и политработники, парторги, комсорги, агитаторы проводили многочисленные беседы, с апреля по июнь во всех подразделениях прошли политические занятия по специальной тематике, разработанной Главным политическим управлением, а также лекции и семинары для офицеров. На них изучались ленинские идеи о защите социалистического Отечества, важнейшие документы ЦК ВКП(б). В течение весны и первого месяца лета значительно окрепли партийные и комсомольские организации полка. Первичные партийные и комсомольские организации были созданы теперь в дивизионах. Мне довелось присутствовать на многих партийных и комсомольских собраниях. Выступившие на них клялись сделать все для победы над врагом.