Георгий Ковтунов - Всей мощью огня

На нашем участке фронта тоже установилось относительное затишье. Шла какая-то вялая перестрелка. Мы наконец получили возможность более или менее привести подразделения в порядок, дать людям хоть какой-то отдых. Артиллерийские техники тут же взялись за осмотр и ремонт материальной части. Работы у них, прямо скажем, было немало. Пожалуй, не нашлось в полку ни одного орудия, которое не требовало бы их внимания и заботы.

Небольшими группами, иногда всего по три-четыре человека, прибывало пополнение. В основном это была молодежь, парни, родившиеся в 1925 году. Но были и «старички», возвращавшиеся в строй после полученных ранений и последующего лечения в госпиталях. И те и другие тут же включались в состав расчетов. Где-то собирать новичков отдельно, проводить с ними занятия было некогда. Обучение шло, как говорится, без отрыва от производства.

В ночь на 18 июля гитлеровцы на нашем участке фронта начали понемногу пятиться, прикрывая свой отход сильными арьергардами. Чувствовалось, что противник ставит перед собой такую цель: в максимальной степени сохранить оставшиеся войска, организованно отвести их на более выгодные в тактическом и оперативном отношении позиции. Как говорят, не до жиру, быть бы живу. Мы же со своей стороны с утра 19 июля нанесли контрудар всеми силами, стремясь в максимально возможной степени воспрепятствовать этому. Начинался второй этап Курского сражения.

Не позволяя противнику оторваться, мы продвигались вперед. Темп наступления был не очень высок, с боями мы проходили по 4–5 километров в сутки. И в этом нет ничего удивительного. Противник оказывал упорное сопротивление. А шли фактически по тем же самым местам, на которых вели оборонительные бои.

Оказалась на нашем пути и позиция второй батареи. Невозможно передать словами то, что мы увидели. Груды искореженного металла, вспаханная, словно плугом, обгоревшая земля… С воинскими почестями хоронили мы останки наших боевых товарищей. И над их братской могилой сурово и торжественно прозвучала клятва гвардейцев: отомстить гитлеровцам за смерть однополчан.

К 23 июля 67-я гвардейская стрелковая дивизия и в ее составе наш артиллерийский полк достигли тех оборонительных позиций, которые занимали до начала вражеского наступления. Прорвать с ходу передний край противника не удалось. Пришлось перейти к обороне.

Мы с большим трудом узнавали наши землянки. Они были загажены до невозможности. Обрывки бумаги, какие-то ящики, доски, коробки, тряпье. Красноармейцы под руководством сержантов выволакивали все это и, если была такая возможность, сжигали в ближайших воронках.

Эту неприятную, но, казалось бы, несложную работу приходилось выполнять с большой осторожностью. Дело в том, что при отступлении фашисты оставляли немало мин. Причем не только обычных, но и мин-сюрпризов. Потянешь на себя дверь вроде бы пустою блиндажа — взрыв. Попробуешь сдвинуть с места какой-нибудь предмет — ящик, бочку — взрыв. Вспоминается немало случаев, когда люди гибли из-за собственной беспечности, излишнего любопытства.

Снова в полк стало прибывать пополнение. Теперь уже не только в личном составе, но и в вооружении. Прибывали новые пушки и тягачи к ним.

Итак, на своих прежних позициях мы получали пополнение, сколачивали расчеты, вели тщательную и всестороннюю подготовку к предстоящему наступлению.

В том, что оно скоро начнется, никто не сомневался.

1 августа до нас довели новейшую, достаточно полную информацию об обстановке и приказ о наступлении, которого все мы ждали с большим нетерпением.

Положение на нашем участке фронта складывалось следующее. Советским войскам, действовавшим на юге Курского выступа, противостояла довольно крупная белгородско-харьковская группировка противника, насчитывающая в своем составе 18 дивизий, в том числе 4 танковых. Кроме того, у врага было немало отдельных частей различного назначения. Так что сил у гитлеровцев было немало.

Вражеская оборона опиралась на многочисленные укрепленные районы. Белгород закрывал выход на украинские просторы. Томаровка и Борисовка преграждали нашим войскам путь с севера на Харьков. Кроме того, существовали Ахтырский, Богодуховский и многие другие узлы сопротивления. Нас предупредили, что вся местность впереди густо заминирована, что ломимо названных практически все населенные пункты приспособлены для круговой обороны.

В соответствии с общим планом войскам 6-й гвардейской армии предстояло нанести удар на пятикилометровом участке, прорвать оборону противника и, разгромив его в районах Томаровки и Борисовки, развивать наступление на Ахтырку. Для обеспечения быстрого прорыва по приказу командующего армией генерала И. М. Чистякова создавались ударные группировки со средствами усиления.

Рано утром 3 августа началась артиллерийская подготовка, завершившаяся сильнейшим огневым налетом гвардейских реактивных минометов — знаменитых «катюш». Мощный удар по позициям противника нанесла наша авиация. В восемь часов по специальному сигналу артиллерия и минометы перенесли огонь в глубину обороны противника, а танки и стрелковые подразделения пошли в атаку.

Вскоре стало ясно, что наступление развивается успешно. Во второй половине дня части 67-й гвардейской стрелковой дивизии вышли на рубеж Герцовки. Из штаба артиллерии дивизии то и дело следовали приказы о переброске батарей, дивизионов в новые районы. Собственно говоря, полку ставилась определенная задача, а как ее лучше решить, мы думали, как правило, сами.

Весь день не прекращались ожесточенные бои. К вечеру дивизия продвинулась до 12–15 километров. Высокий темп наступления обеспечивался нашим превосходством в танках, артиллерии, хорошо организованной авиационной поддержкой. Кроме того, в соответствии с полученным приказом гитлеровцы не выбивались окончательно, как это делалось раньше, из узлов сопротивления и опорных пунктов. Их просто блокировали частью сил, и мы продолжали двигаться дальше основными.

На другой день с восходом солнца — снова артиллерийская подготовка. Части нашей дивизии, продолжая наступление, все больше и больше поворачивали на запад. А навстречу нам, как сообщали из штаба корпуса, продвигались на юго-восток соединения 27-й армии, которая действовала справа от 6-й гвардейской. Ориентировочно мы должны были соединиться где-то в районе Борисовки.

— Не ударьте случайно по своим, — предупреждали нас.

И действительно, допустить ошибку было очень легко. Линии фронта, как таковой, можно сказать, не существовало. Где-то в тылу частей, наступавших в первом эшелоне, оставались блокированные группировки гитлеровцев. Где-то чуть впереди тоже слышалась стрельба. Это означало, что туда вырвались части или подразделения соседа. Так что появления противника, как, впрочем, и своих, можно было ожидать и перед собой, и на флангах, и сзади.