Иван Колесниченко - Битва после войны

В одном из городов Тюрингии находился завод, принадлежавший советскому акционерному обществу, в продукции которого очень нуждалось народное хозяйство СССР. На этом предприятии работали и немецкие и советские специалисты, совместными усилиями которых началось производство первых советских телевизоров. Когда встал вопрос о том, чтобы немецкие специалисты поехали в Советский Союз, сам директор этого предприятия сначала отказался от поездки в Ленинград, мотивируя свой отказ тем, что, дескать, советский директор предприятия САО (нет надобности называть его имя) не доверяет ему, а без доверия он работать нигде не может.

Узнав об этом, я немедленно приехал на завод, чтобы выяснить, почему директор, являвшийся светлой головой всего предприятия, отказывается.

В беседе с директором я выяснил, что он считает проявлением недоверия к себе то, что, когда он попросил советского директора обеспечить ему и жене пропуск в западную зону, чтобы посетить мать, от которой он может унаследовать бакалейный магазин, ему было отказано.

Я вспомнил об этом деле и объяснил директору, что мною не был выдан для него пропуск в американскую оккупационную зону лишь потому, что по существовавшему тогда порядку на пропуска в западные зоны имели право только работающие, а его жена не работала. Но если он считает, что этот факт является проявлением к нему недоверия, то в доказательство его ошибочного представления о нашем к нему отношении абсолютного доверия он может в любой день поехать, чтобы навестить свою мать, в американскую зону оккупации и решить все свои наследственные дела.

Мой собеседник заметно разволновался и попросился выйти на несколько минут. Было понятно, что об этом моем предложении он хотел поставить в известность свою жену. И в самом деле, через минут пять он снова явился в кабинет директора, где проходила наша беседа, и возбужденно спросил:

— А могу я взять с собой жену и детей, ведь моя мать так соскучилась по своим внукам…

— А почему нет? — ответил я. — Забирайте и их с собой!

Он снова побежал в другую комнату, и вскоре вернулся, чтобы выяснить еще важный для него вопрос:

— А я могу поехать на собственной машине, дадите мне пропуск и для моего шофера? — поинтересовался он.

— Дорогой директор, — возразил я, — можете брать с собой кого хотите, если это поможет вам как можно скорее повидаться со своей матерью, а ей — повидаться с внуками.

— А как получить мне пропуск? — поинтересовался он.

— Завтра вам пропуск будет вручен советским директором, который утром будет у меня.

Он благодарил меня, но с видимым недоверием.

Пропуск ему был выдан по существовавшим тогда правилам на двенадцать дней. Наш директор нервничал, будучи уверенным, что я поступил неправильно, отпустив важного специалиста в западную зону, где его могут завербовать на работу в пользу американских оккупационных властей. А после обеда начался обычный разговор на всякие темы, но немецкий директор, как мне казалось, все время порывался говорить со мной о вербовке нами специалистов для поездки в Ленинград, а переводчик тактично каждый раз напоминал ему, что сегодня было условлено о делах не говорить ни слова.

Потом он ко мне все же подошел и с серьезным видом заявил:

— Господин генерал, хочу сказать вам, что напрасно за мной так усердно ухаживают. И даже в мою честь, как я понял, этот роскошный обед организовали. Я все равно не поеду в Советский Союз.

В ответ я напомнил ему, что мы заранее условились не разговаривать сегодня о делах, связанных с поездкой специалистов в Советский Союз, но если он захочет говорить со мной на эту тему, то я с удовольствием выслушаю его, но заранее предупреждаю, что никто к поездке его в СССР не будет принуждать, это его личное дело.

Он понимающе кивнул мне, отошел к пианино, проиграл что-то из Моцарта, а затем снова приблизился ко мне с переводчиком.

— Господин генерал, могу я ознакомиться с условиями договора?

Я ответил, что он может обратиться по этому вопросу к советскому директору предприятия, у которого имеются проекты договора и с которым уже знакомы многие специалисты завода.

На другой же день директор ознакомился с содержанием проекта договора о поездке в СССР на работу, и при этом поинтересовался, нельзя ли в проект этого договора включить свои добавочные предложения и пожелания. С разрешения маршала В. Д. Соколовского мною были санкционированы добавочные требования директора. Но когда мне сообщили, что после подписания договора, утвержденного мною, он вспомнил вдруг о том, что забыл вставить в договор условие, чтобы ему в Ленинграде была предоставлена персональная легковая машина, я попросил советского директора, чтобы он разъяснил претенденту на персональную машину, что после того как договор утвержден УСВАТ и вступил в силу, никакие исправления и добавления в нем недопустимы.

Я глубоко убежден, что после трех лет работы в Ленинграде он навсегда остался верным и непоколебимым другом Советского Союза, а также личным другом ленинградских рабочих.

По-моему, завоевание доверия между представителями разных народов, особенно в условиях, в каких пребывали мы, достойно называться историческим завоеванием, чем нельзя не гордиться. К сожалению, нет возможности привести многочисленные факты взаимного доверия, создавшегося между представителями УСВАТ и немецких органов самоуправления, а также многими функционерами, что явилось основой возникновения в дальнейшем подлинной дружбы между немецким и советским народами.

Все возрастающее доверие немецких трудящихся, политических партий, общественных организаций, интеллигенции к проводившейся советской оккупационной политике определялось главным образом наглядными и ощутимыми примерами подлинной заботы органов СВА о постепенном улучшении материального благосостояния населения в советской оккупационной зоне и нашей последовательной борьбы за укрепление общественного порядка, справедливости, законности и демократии, и особенно острой, принципиальной борьбой за выполнение Потсдамских решений о единой демократической Германии.

На состоявшемся во второй половине января 1948 года расширенном заседании земельного правления СЕПГ с участием членов Центрального секретариата СЕПГ Макса Фехнера, Германа Матерна и Гельмута Лемана обсуждался отчет земельного правления партии по выполнению приказа СВАГ № 234 о мероприятиях по выполнению производственных планов 1948 года и улучшению работы комиссии народного контроля. И ни один из обсуждавшихся вопросов не был изолирован от одновременного обсуждения задач всех членов партии в борьбе за единство Германии и справедливый мир.