Филипп Вигель - Записки Филиппа Филипповича Вигеля. Части пятая — седьмая

Я же между тем, полагая, что в начале мая получен будет указ об увольнении Катакази, а в начале следующего месяца прибудет его преемник, хотел потешить Курика временным управлением, а себя позабавить путешествием по южной части Бессарабии, мне еще неизвестной. Совету донес я о намерении моем освидетельствовать цынутные казначейства и осмотреть на месте соляные озера и таможенные заставы, а от губернатора без всякого затруднения получил подорожную по казенной надобности.

Поездка по Бессарабии. — Иностранные поселения. — Одесса (ноябрь 1825).

В прекрасное майское утро 6-го числа выехал я из Кишинева. Мне столь знакомую Бендерскую дорогу едва я мог узнать: она показалась мне в праздничном наряде. С половины апреля через каждые три дня шли периодические дожди и, не затопляя, а увлаживая горячую почву, производили на ней чудесную растительность.

Далее за Бендерами начинается степь, и она была еще прекраснее. Передо мной расстилался бесконечный, роскошный зеленый ковер, весь усеянный цветами, лиловыми, красными, желтыми, синими. Каждый из сих полевых цветков отдельно испускает слабый дух; но в совокупности там, где их бездна, миллиарды их наполняют воздух таким легким, приятным ароматом, что перед ним ничто запах наших цветников. Во мне это производило физическое наслаждение, особенно во время утренней прохлады, которое мне трудно объяснить.

На сем пути до Аккермана встречается одно только место, сколько-нибудь примечания достойное. Это бедное и растянутое селение Каушаны. Когда, при турецком правительстве, татары кочуя занимали весь Буджак, то имели своего особливого хана, и тут была его столица. Я нашел, что сии народные владыки не были слишком прихотливы на счет великолепного помещения.

Кажется, поблизости, в стороне, находились две французско-швейцарские колонии Шабо и Дракул. Жители последней были молдаване, которые тут имели свои дома, сады и даже православную церковь, на их счет построенную. Инзов так обрадовался швейцарцам, которые не иначе соглашались приехать, как на всё готовое, что выгнал прежних жителей, отвел им другое место, их недвижимое имущество предоставил пришельцам и даже церковь обратил в протестантскую. Неимоверно, сколько несправедливостей в отдаленных местах начальники иногда позволяют себе!

На другой день по выезде из Кишинева, приехал я в Аккерман, во многих отношениях городок примечательный. Его знали, им владели генуэзцы, под именем Тираса, которое носил тогда Днестр, при устье коего он был построен. Когда турки завоевали его, то назвали Аккерманом, Белым Городом на их языке, и замок, построенный генуэзцами, еще более укрепили. Хотя крепость сия ныне упразднена, но не в развалинах и служит главным украшением сему месту. Как многие из рек, впадающих в Черное море, Днестр образует тут лиман или залив, который имеет девять верст ширины между Аккерманом и жалким Овидиополем. От сего последнего до Одессы всего только 36 верст сухим путем, и следственно город, в котором я находился, для одесских жителей мог бы служить приятной прогулкой. Но никто почти из них не посещал его, ибо сообщения были весьма затруднительны. Ныне, говорят, когда исправлена дорога в Овидиополь, по два раза каждый день отправляется из него пароход, и карантинная линия совсем снята; это сделалось почти предместьем Одессы.

По приглашению полицеймейстера, обрусевшего поляка, Антона Кузьмича Беликовича остановился я у него. Он был очень близорук и часто рассеян, что не мешало ему быть искательным и дальновидным на счет выгод по службе. Жена его, Теофила Осиповна, также полька, довольно молодая старалась быть со мною отменно любезна. В обоих было старинное гостеприимство и не для меня одного, а для всех; в малом кругу своем они были чрезвычайно любимы. Я прожил у них более недели и знаю, что им не был в тягость, ибо просил их обо мне много не заботиться, и неимоверная дешевизна была тут на съестные припасы. В этом благословенном месте во всём было изобилие. Речной рыбы всегда бездна, а морская наполняет лиман, когда бывает сильный южный ветер. Владельцы земель в окрестностях никогда не знают неурожая; когда бывает дождливое лето, пшеницей, кукурузой и сеном могли бы они, кажется, снабдить всю область; жаркое лето, даже засуха бывают весьма полезны для винограда, которым так славится Аккерман; да и соль в это время гораздо в большем количестве садится на озерах — земледелие, виноделие, соляная промышленность, всё тут есть!

Я вел жизнь растительную, пожалуй хоть назови ее скотскую; старался ни о чём не думать, ничего не делать, только ходил, пил и ел. Не знаю, для головы после тяжких забот не более ли еще нужно отдохновение, как для тела после сильных трудов. В цынутном этом городе и тогда уже считалось до тринадцати тысяч жителей разных происхождений, привлеченных вероятно здоровым климатом и веселыми видами на лиман. От того-то, на несколько верст весь тянулся он неправильным образом по берегу его. Там где кончаются строения, начинаются сады; ими также усеян был этот берег. Турки без больших усилий насадили их и бросили потом, когда русским должны были уступить крепость в 1806 году. Они наполнены были преимущественно плодовитыми деревьями, нерегулярно насажденными, что по достижении ими высокого роста сим садам давало вид натуральных рощей. С большим удовольствием гулял я по ним; особенно нравились мне в них большие каменные гроты, самою природою образованные, в которые вода шумно вливалась из лимана.

Сим садам не было счету. Их раздавали всем кто пожелал их иметь. Некоторые (и в том числе вдова полковника Арсеньева, бывшего тут комендантом, которая из них составила себе славную дачу) имели предосторожность запастись на них законными документами. Другие, и самое большое число, владели ими без всяких письменных актов. Сим воспользовался один чудак, сардинский граф Паравичини. До Тильзитского мира была мода принимать в нашу службу Пиэмонтских офицеров; он попал в число их и был определен не менее как подполковником по армии. Отсутствие крестов и медалей на груди его показывало, что в военное время он употреблен не был. Потом был он полковник; наконец, уволенный с чином действительного статского советника, искал места Граф сего графа назначил областным лесничим в Бессарабию, создав для него сие место, не совсем соответствующее его высокому чину. Вместо того, чтобы заботиться не столько еще о сохранении лесов, как о разведении их в Буджацкой степи, он предпочел часть садовую и с дозволения наместника поселился в Аккермане. Тут начал он отбирать все сады, на владение коими не было ясных доказательств; давность тут ничего не помогала, всё обращено в казенное имущество. Изо всего составил он нечто целое, обвел его глубоким рвом и поставил высокие ворота с надписью Jardin Impérial.