Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000

Мама Женьки Харитонова устроила вечер в честь дня его рождения. Возвращался с пьяненькими Чудецким и Францевым, развозил их по домам. Проехал по Воробьёвскому шоссе, которое теперь называется улицей Косыгина. В окнах квартиры Ландау было темно, прятался в ночи дом Капицы, следом стоял институт Семёнова уже без Семёнова, дом Косыгина уже без Косыгина, и я подумал о том, что зря я хорохорюсь, что я не молод, поскольку принадлежу времени этих людей, и воспоминания о них тянут меня в прошлое. И стало грустно, жалко себя, умирать очень не хотелось…

Толстые журналы дают (если дают!) быструю, короткую славу телепередач, тогда как книги — солидное признание кинематографа.

Белые пятна истории часто красны от крови.

Приехал Згуриди с молодой женой (как я понял) Ниной. Около 3 часов я рассказывал ему о «снежном человеке». Тема ему мало знакомая. Согласился взять в экспедицию его кинооператора.

3.3.88

8 марта. Под нажимом Жени обзванивал знакомых женщин и поздравлял. Ну до чего же идиотский праздник! «День металлурга». Понимаю! Человек сам себе выбрал эту славную профессию, и в этот день другие люди его поздравляют. Но тут-то сам человек совершенно ни при чем!

Родилась девочкой и всё! Праздник по половому признаку? Меня бы он унижал. Понял бы «День матери», но «День женщины»?! А почему тогда не «День брюнета»? Как много сделали брюнеты во славу нашей великой родины!

Заезжал к Темо [72] Т. Г. Мамаладзе. в МИД. Интересно было поглядеть, как живёт Шеварднадзе. Темо подарил мне целый мешок очаровательных зарубежных канцтоваров. Когда я сказал Жене, что канцтовары я люблю больше, чем её, — она обиделась! Всем женщинам в детстве нужно делать специальные прививки: прививать им чувство юмора.

В русском языке, сколь он ни «могуч», полно недоделок. Вполне литературно звучит: «я сфотографировал этот дом». А если у меня не фото-, а киноаппарат, как тогда? «Я снял этот дом на кино»? «Я снял этот дом на киноплёнку»? «Я заснял…», «Я провёл киносъемку…» Всё это как-то коряво и приблизительно. А как надо, я не знаю.

Раздражающая неопрятность весны.

В прошлом веке потому и были великие писатели, что они не знали «вечных перьев» и шариковых ручек и пока макали перо в чернильницу, у них было время подумать, что же такое они пишут.

Сегодня за обедом Женя задала мне трудный вопрос: какого вкуса зелёный лук? Если бы мне надо было описать вкус зелёного лука человеку, который никогда его не ел, то что бы я ему сказал? А ведь действительно он не горький, не кислый, не солёный и не сладкий.

Пугающая красота минералов. Красота живого понятна. Красивый камень сразу вызывает вопрос: а мы-то зачем существуем?! И без нас в этих пещерах было бы так же красиво… И почему мы считаем, что это — красиво? И вообще, кто вложил в нас представление о прекрасном, определил задолго до появления человека, что красиво, а что уродливо, и внушил нам эти критерии?

Эпоха Сталина далеко впереди дождётся своего Достоевского. Это будет какой-нибудь праправнук недорезанного им командарма, который выпустит, наконец, из него чёрную кровь!

Сверхсовременная фамилия: Мутогенов.

Я должен убедить себя в том, что я — шахта, которая каждый день обязана давать уголь, иначе погаснут огни в домах людей.

Вдруг понял, что у меня уже старческий почерк. Вспомнил письма стариков, когда начинал в «Комсомолке», вспомнил, что относился к ним с неприязнью, если не брезгливо…

А с Чеховым роднит меня то, что оба мы пережили короткую, но сильную влюблённость в рулетку. И, пожалуй, всё…

Зам. начальника Бутырской тюрьмы майор Александр Владимирович Песецкий обещал мне показать тюрьму, если я добуду разрешение на Петровке, 38 у генерала Богданова. Разрешение я добыл и сегодня меня заперли в той самой камере, где сидел Королёв. Я просидел минут 15–20. Но этого было достаточно, чтобы не понять даже, а телом прочувствовать, что такое тюрьма.

Заседание жюри премий Союза журналистов СССР «Золотое перо». Премия должна определять журналистские эталоны. Валентин [73] Архангельский Валентин Акимович — главный редактор «Недели», председатель жюри. при решении чисто творческих вопросов руководствуется чем угодно, но не соображениями мастерства. Сейчас, в связи с событиями в Нагорном Карабахе, его больше всего волнует вопрос о «националах». Всё время повторяет:

— Надо непременно дать премии националам!

Но так нельзя! А если бы в Карабахе было всё спокойно? Тогда можно не давать премии «националам»? Если критерий «мастерство», он не может зависеть от конъюнктуры, насколько оправданной она бы ни выглядела.

Телепередача из Елоховского собора, крестный ход, хор и патриарх. Первый раз в жизни вижу по телевизору натуральный религиозный праздник. То ли ещё будет! Лёг спать в 5.30 утра.

9.4.88

Сегодня продал свою старушку-«Волгу». Стало очень грустно. На прощание поцеловал её в крышу. Это не лошадь, конечно, просто кусок железа, но нечто наиболее близкое к существу одушевлённому.

27.4.88

Сборная Франции — сборная мира. 2:2 (0:1). Прощальная игра Мишеля Платини. От СССР за сборную мира играли Беланов (1 тайм), Дасаев и Протасов. Марадонна и вратарь Пфафф тоже играли 1 тайм. За три минуты до конца игры Платини на поле сменил его семилетний сынишка.

23.5.88

Осенью 1987 г. я дважды выезжал за рубеж — в Чехословакию и Монголию — на «Дни Комсомольской правды» (В Монголии у нас был даже собственный поезд). Строго говоря, я не обязан был привозить из этих поездок какие-либо материалы. Поэтому записи мои так коротки.

Едва вступил в очень уютный зал Братиславского аэропорта, сразу почувствовал «запах заграницы» — особую смесь дыма чужестранных сигарет, крепкого кофе, неизвестных клозетных дезодорантов.

«Четверка Жлуктова»: Виктор Жлуктов, Павел Веденяпин, Александр Розенбаум, Ярослав Голованов.