Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000

Старая Братислава красива на закате, если смотреть с холма, от замка. А новая — это Мневники. Неужели через 300 лет весь мир превратится в Мневники? В дымке лежали обманчиво доступные холмы Австрии. Улицы, лица людей, их одежда, трамваи, лёгкая архитектурная обшарпанность и столь же лёгкая вездесущая замусоренность — всё это мешает представить себе, что ты — за границей.

Филинов угощал яичным ликёром с кокой (мне ещё не дали денег).

Пряный ликёр вяжет рот, кока по обыкновению отдаёт нефтепродуктом, и хочется выпить просто холодной колодезной воды.

В нашей группе — знаменитый хоккеист Жлуктов [74] Жлуктов Виктор Васильевич — многократный чемпион мира и Европы. . Составилась даже «четвёрка Жлуктова», куда вошли кроме самого Виктора: Паша Веденяпин [75] Веденяпин Павел Михайлович — сотрудник «КП», ныне — известный тележурналист. , Саша Розенбаум [76] Розенбаум Александр Яковлевич — известный эстрадный певец. и я. «Четвёрку» сплачивает тяга к алкоголю. Вчера Жлуктов, правда, где-то уже без нас наклюкался и сегодня в автобусе у него был вид человека, только что снятого с креста. Чехи поднимаются очень рано, в автобус мы сели аж часов в 6 утра, когда все пивные ещё закрыты, и оказать помощь Виктору мы были не в силах. Когда уже отъехали несколько километров, я вспомнил, что у меня в сумке есть бутылка коньяка. Но сумка была в багажном отсеке под брюхом автобуса. Я подошёл к водителю и спросил:

— Вас как зовут?

— Ярослав.

— Вот видите! «Ярослав»! И я — Ярослав! Если мы, Ярославы, не будем помогать друг другу, всякие Йозефы нас затопчут! Остановите автобус: товарищу надо оказать срочную медицинскую помощь…

Когда я пробирался к Виктору в салоне автобуса с бутылкой в руках, он смотрел на меня так, как смотрит отец на новорожденного сына…

Загородный дом молодёжи в Ческовицах. Где-то под нами карстовые пещеры. Брно. На веранде ресторана «Метрополь» пил виски: никак деньги потратить не могу. В городке Требич купил, наконец, замечательную автомобильную щётку. В парке городка Тоужим стоит самолёт. Я в этом самолёте выступал. Карловы Вары. Немощные шейхи в чалмах на инвалидных колясках, верящие в чудо источников Карловых Вар.

Улан-Батор — совершенно безликий город. Просто никакой. Трёхэтажки в белой штукатурке. Зелени очень мало: монгол — человек степной и зелень не понимает. Любой куст у дома выглядит для него дико, он ему традиционно чужд, быть может, даже враждебен. Чистые, пустынные, со всех сторон продуваемые ветром улицы. Заглядывал в окна студенческих общежитий (мы живём рядом с университетом). Удивляет не грязь, а неуют. То же в редакциях, конторах, учреждениях. Голые лампочки, пустые стены. Пустые столы. Ну, не приучен монгол к столу! Даже если мебель хорошая, комната похожа больше на мебельный магазин. В гостинице у нас был двухкомнатный номер. В первой — меньшей — комнате большой диван, два кресла, журнальный столик. Во второй: три кровати и платяной шкаф. Плафон над дверью. У кроватей ни тумбочек, ни ковриков, ни ламп. Всё вроде бы добротное, чистое, но ужасно необжитое… Надо бы посетить квартиру монгольского интеллигента…

Выступал в Союзе писателей, рассказывал о перестройке, дарил книги. Вопросы о Платонове, Пастернаке, Солженицыне.

В ресторане кормят хорошо. Пенистый, очень «химический» лимонад. Пива нет. Жил в трёхместном номере с Лёнькой Репиным и Вадимом Некрасовым, фотокорреспондентом. В коммунальном тресте рассказывал о «снежном человеке». Слушали на редкость внимательно, открыв рот. Задавали толковые вопросы.

46 % жителей Улан-Батора живёт в домах, остальные — в юртах за глухими деревянными заборами. Юрты дымят печками. Есть электричество. Около некоторых юрт даже автомобили стоят. Мои пожелания посмотреть юрту были дважды вежливо отклонены…

В гостинице — молодые немцы, взвинченные бесконечными неудобствами…

В Улан-Баторе по сути нет магазинов, но люди в подавляющем большинстве одеты чисто и даже нарядно. Совершенно непонятно, кок им это удаётся, потому что даже в магазинах для дипломатов ничего нет. Просто чтобы истратить деньги, купил скверный кожаный пиджак и забавную шкурку тарбагана с головкой и красной суконной отделкой по краям. Отсутствует обязательная для восточных городов торговая улица. Рынка я тоже не видел. Никак не пойму: где и как добывают пищу 650 тысяч жителей этого города.

Буддийский храм. На красных скамейках в подушках сидят стриженные под нуль, как солдаты, ламы. Тоже в красном. Громкий их шёпот не прерывается, как журчание ручья. Искал интересные лица, но не нашёл. Чаще всего — хитрые, капризные, не очень умные (по глазам видно) старики. По всем стенам пагоды — застеклённые полки с бесчисленными Буддами, некоторые — в накидках из золотистых тряпочек. В углу на полках — книги: между двумя дощечками — сероватые листы с иероглифами и какими-то прихотливыми рисунками. Ламы журчат и аккуратно перекладывают листы. Есть книги очень большие, до метра в длину, шириной и толщиной сантиметров по 15.

Перед пагодами (я был в двух. Самая большая на ремонте) в маленьком домике через маленькое застеклённое окошко молодой монах продавал жёлто-зелёный порошок, похожий на толчёный навоз. Порошок насыпают в серебряные пеналы и поджигают. Он медленно тлеет, курясь синеньким, мятным дымком. В домике, где монах торгует порошком, заметил настенный календарь «Московских новостей». У одного монаха на скамье лежала свежая газета.

Обсерватория. Камень в золотой оправе осенних лиственниц. Тишина, покой, немного трудно дышать из-за высоты.

Вечер в доме Анатолия Васильевича Леоненко — друга Марка Шустера [77] Шустер Марк Аронович (1929-1990) — доктор медицинских наук, заведующий клиникой отоларингологии МОНИКИ. — и его партийной жены. Съел почти полную банку крабов, пробовал оленину и фаршированную щуку. Болтали до полуночи. Вернулся в гостиницу на «Скорой помощи».

Встреча с журналистами в ЦК Ревсомола. Все говорят по-русски…

Резиденция богдыхана. Масса домиков для молитв. Библиотека. Стопки страниц перевязаны верёвочкой. У богдыхана была карета, в которой он путешествовал с женой, был даже портшез для путешествий. На одной картине изображен полный выезд — лучники, всадники с пиками.

Господи, всё это было совсем недавно — в 1910 году! Буддийская богоматерь из золочёной бронзы сделана самым первым богдыханом. Весьма искусная работа. Странно, имея много поделочного камня, монголы более всего преуспели всё-таки в обработке металла: бронзы, серебра…

С нами в агитпоезде путешествует ансамбль «Москвичка» — толстые, безвкусные девки, и рок-группа «Секрет» — шумные, весёлые и иногда даже обаятельные на сцене ребята, но невыносимо самоуверенные в жизни, что сразу выявляет их нижайшую культуру.