Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Как всё-таки птицы обходятся без рук?!

«Юмор — единственное средство борьбы с окружающей средой».

Юрий Рост

Владимир Львович Кассиль — сын писателя, удивительно на него похожий, такой же некрасивый, такой же обаятельный, тактичный, воспитанный. Узкие ладони, холёные ногти. Говорят, отличный врач. Слегка пижон, аккуратист. Сидя, незаметно ощупывает под коленками дорогие фланелевые брюки: не мнутся ли?..

Габриель Гарсиа Маркес.

Дежурил в редакции. Устал. Дома один. Вдруг остро почувствовал, как соскучился по папе. А может быть, «тот свет» всё-таки есть, и он сегодня тоже вспомнил меня?..

19.8.79

Японцы по виду написанных иероглифов могут судить о настроении человека в момент их написания.

Не здесь ли будущая надхудожественная литература — книги, скопированные с рукописей, без типографского набора, строгая графика которого убила живой нерв руки?

А разве не чувствуется разница в самом тоне фразы, написанной, скажем, готическим шрифтом? Как прекрасно написал Андрей Битов о красоте армянского алфавита! Просто японцы тоньше нас и лучше всё это чувствуют.

Гек Бочаров где-то в Южной Америке познакомился с гениальным писателем Габриелем Гарсиа Маркесом. Маркес прилетел в Москву как член жюри Международного кинофестиваля, и Гек пригласил его к себе домой на ужин. Меня он тоже пригласил и поручил «добыть певицу». Я позвонил Елене Камбуровой, но у неё концерт. Она рекомендовала свою подругу, которая поёт по-испански.

За полчаса до прибытия мэтра выяснилось, что в подъезде сломался лифт, а квартира Гека где-то на 16-м этаже. Родился план воспользоваться лифтом в соседнем подъезде, вывести нобелевского лауреата на крышу и по крыше провести в подъезд Гека. Но Маркес, которого привёз Володя Весенский [450] Весенский Владимир Петрович — журналист-международник. Работал в «КП» в 1970–1979 гг. и которого Гек встречал внизу, этот план отверг и пешком взобрался на 16-й этаж. Первое, что он сказал, войдя в квартиру:

— Ну, сегодняшний ужин я заслужил…

Маркес — маленький, седеющий, плотный, в чёрном, предельно простом костюме, в рубашке с мелкой чёрно-белой сеточкой, в коротких мягких чёрной кожи остроносеньких полусапожках, похожих на те, которые носили курсистки в начале века. Мало ест, мало пьёт. Сухое вино чуть-чуть. Говорит не умолкая. О бедствиях Вьетнама: прошлых — военных и будущих — голодных. О своих надеждах, что Никарагуа удастся избежать чудовищного бюрократизма Кубы. О Фиделе и Рауле Кастро, беспомощных в желании преодолеть этот бюрократизм. О курьёзах советского сервиса. О нежелании продавать Голливуду права на экранизацию своих романов. О своих симпатиях к сандинистам. О порочности литературной критики. О своей 10-летней работе в газете и её принципиальном отличии от работы литературной. («Я писал первую фразу «Осени патриарха» три месяца. Но когда я, наконец, написал её, я понял, каким будет весь роман…»)

Маркес не показался мне человеком откровенным. Он знает себе цену, знает кому, что, где, как говорить, он очень себе на уме. Когда я спросил его: «Что интересует вас по-настоящему, кроме политики?», он с истинно латиноамериканской запальчивостью, которая словно приглашала вступить в спор, воскликнул: «Ничего!!» Я не поверил ему. Человек столь необычайного таланта не может, а если может — не имеет права заниматься политикой, этой сиюминутной вознёй, не может мыслить с ущербной примитивностью телеведущих. Это гибельно для художника-мыслителя, каким безусловно является Маркес. В своё время политика погубила ярчайший талант Маяковского.

Пожалуй, можно сказать, что он весь вечер занимался тем, что «производил впечатление». Даже тогда, когда говорил не о политике, а о своей литературной работе. Он не очень реагировал на юмор, хотя Володя [451] В. П. Весенский. должен был переводить точно, он блестяще знает испанский. Маркес улыбался, пожалуй, только своим остротам. Его жена Мерседес, в которой ясно видна индейская кровь, крупная, очень спокойная женщина, слушала его с таким вниманием, словно видела в первый раз. Мне даже показалось, что она контролирует его беседу, а потом указывает ему на его промахи.

Когда они уходили, Маркес обнял меня одной рукой, похлопал по плечу и сказал без улыбки:

— Вот человек, который видит тебя насквозь. Каждый его собеседник должен чувствовать себя лежащим на стёклышке микроскопа.

Я был очень горд такой оценкой. Оглядел друзей-журналистов: «Слышали, засранцы?!»

Михаил Леонтьевич Миль.

Тищенко [452] Тищенко Марат Николаевич — академик, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии. В 1981–1992 гг. — генеральный конструктор ОКБ им. М. Л. Миля. рассказывает:

— С 1931 г. МЛ [453] М. Л. Миль. работал в ЦАГИ, где занимался устойчивостью автожиров в полёте. (Как раз в то время Корзинщиков [454] Корзинщиков Сергей Александрович (1904–1943) — лётчик-испытатель. перевернулся на автожире, и Алкснис [455] Алкснис Яков Иванович (1897–1938) — военачальник, с 1931 года — начальник ВВС РККА. уделял поэтому большое внимание работам Миля, исследования которого завершились книгой, переведённой на разные языки.) С 1933 г. МЛ — начальник бригады в ЦАГИ. Перед войной работает заместителем Камова [456] Камов Николай Ильич (1902–1973) — конструктор вертолётов, доктор технических наук, Герой Социалистического Труда. . В 1943 г. МЛ возвращается в ЦАГИ и занимается вопросами управляемости самолётов. 12 декабря 1947 г. было создано новое КБ под его руководством. За 23 года Миль сделал 11 оригинальных конструкций. Уже первый его Ми-1 получил широкое признание. Ми-6 — самый грузоподъёмный (20 т) вертолёт в мире в то время, поднимал в 6 раз больше груза, чем Ми-4. Его скорость — 340 км/ч. Нет аналогов в мире. Ми-10 предназначен для перевозки крупногабаритных грузов. Поднимал 25 т на высоту 2800 м. 22.9.1961 г. появился Ми-2 с двумя турбовинтовыми двигателями. Потом Ми-8 заменил устаревший Ми-4. Ми-14 — амфибия, может садиться на воду. Ми-12. На нём Колошенко поднял 40 т на 2800 м. 15.9.1969 г. — день рождения Ми-24 — вертолёта-штурмовика.

Надежда Михайловна Миль [457] Жена М. Л. Миля. рассказывает:

— Мы всегда отдыхали в Коктебеле. Гуляя, он часто замолкал, потом переспрашивал… Признавался: «Я не отключаюсь даже ночью, я во сне считаю…» Войдя в магазин, всегда говорил «здравствуйте». Играл на рояле. Любил теннис. Рисовал.