Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Видел колибри! В первый момент подумал, что это шмель.

Культ физкультуры. Утром по телевидению зарядку ведёт женщина весьма преклонного возраста с фигурой 18-летней девушки. Её видишь и не верить ей нельзя.

На горе Корковадо высотой 703 м, отвесной, неприступной, стоит с 1931 г. 38-метровый Христос, обнимающий руками город. Не люблю видовых площадок, но эта площадка так хороша, что уходить не хочется.

Тижукский лес — кусок настоящего тропического леса в городе. Всегда мечтал побродить по настоящему тропическому лесу. Так вот, по настоящему, а не по игрушечному, как в фильме про Тарзана, «побродить» нельзя. В него нельзя даже углубиться: всё переплетено колючими лианами. Шел по тропинке на шум водопада. Тропинок много, заблудиться легко. Рассказывали, что люди плутают в этом, по сути городском, лесу по несколько дней.

Молодой усатый корреспондент ТАСС Юрий Васильевич Рублевский пригласил нас (Ролана, Лёню и меня) в гости, поставил початую бутылку виски и угощал кофе, привезённым из Москвы! Это же надо, кофе в Бразилию везти!

Когда от него возвращались, встретили Ладура с Инной [564] И. Кольгуненко. , завязалась беседа, вдруг завыли сирены и пронеслась целая кавалькада полицейских машин. Из одной машины выскочил полицейский с автоматом наперевес. Я говорю: «Смотрите, автоматчик…» Оглянулся, а рядом никого нет: все кинулись бегом в вестибюль отеля. Автоматчик поводил-поводил своим автоматом, сел в машину и уехал. Наутро все старались не вспоминать этот эпизод, особенно Ладур, который бросил свою даму и убежал. И смех, и грех…

Ночью снова ходил на Копакабану. Очень темно. Океан чуть подсвечен только далёкими фонарями авенидо. Мне пришла вдруг в голову странная мысль, что вот отсюда, ни разу не прикасаясь к берегу, я могу приплыть на Мойку, 12, к дверям его квартиры…

Экскурсия на Райские острова. Это километров 90 от Рио на автобусе. Там пересели на яхту. С нами группа канадцев и иракские стюардессы, носатые, но всё равно прехорошенькие. Как они рассказывают, обычно пилоты за рубежом запирают их в самолёте, никуда не пускают, а тут им удалось вырваться и они совсем ошалели от счастья. Одна, которой Миша (гид) сунул записочку со своим телефоном, призналась ему, что мечтает удрать в Австралию…

Острова маленькие, лесистые, чудесный пляж, попугаи. Нырял в маске. Поймал двух каких-то существ, похожих на морских звёзд, но это не морские звёзды. К сожалению, вода мутная. Порезался об острые ракушки. И Ролан сильно порезался. Открытый ресторан-веранда, шведский стол. Прилетел огромный попугай ара, косясь по сторонам, боком-боком прокрался к тарелке одной канадки, быстро схватил жареную сосиску и улетел. Боже мой, как же тут хорошо!..

Замечу, что здесь, как, впрочем и везде за рубежом, довольно мало дорожных знаков. Чаще всего это «кирпичи» или знаки, запрещающие повороты.

Вечером в Рио нас пригласили на коктейль в честь присуждения бразильскому фильму медали на Московском кинофестивале. Довольно бестолковое это дело — коктейли. Праздные люди слоняются и пьют. Говорил с героем дня — режиссёром этого фильма Жоао Батиста Моравец Андраде. Воодушевлённый успехом в Москве, он хочет сделать фильм по «Бесам» Достоевского на сегодняшнем бразильском материале. Герой — интеллигент, понимающий необходимость реформ, примыкает к экстремистам и, сам того не замечая, из защитника народа становится его врагом. Советское кино практически не знает…

Ролану хочется купить весь Рио. Продал Мишке икру. Деньги есть, но теперь возникла другая проблема: он не знает, на что их тратить. Носились с ним по «арабским рядам», в которых, впрочем, я не заметил ни одного арабского лавочника. На авенида Атлантика у него завёлся знакомый ювелир Федя, к которому он дважды ездил, но, кажется, ничего у него не купил. Я чувствую, что Ролану и самому неприятно, что в нём вдруг проснулся такой «деляга».

Креолка, которая везла меня в торгпредство, знает русский. Говорили о проблемах национального шовинизма. Но дело тут не в национальном шовинизме, фигурка у неё отличная, вот в чём тут дело!

Завтра улетаем в Перу.

Уезжая из нашего отеля, я взял пепельницу, чтобы в Москве подарить Робе [565] Р. И. Рождественский. , который их собирает и которому я их привожу из разных стран. Так какой-то бой нагнал меня уже на улице, когда садились в автобус, и потребовал за неё деньги. Однако дикие нравы! В любом парижском не то что отеле, в любом кафе все тебе улыбаются, когда «воруешь» пепельницу, потому что на ней реклама этого отеля или кафе. Ну и дикари! Не забыть рассказать Робе…

Летим в Лиму. Обслуживание в пузатом (в одном ряду: 2+5+2=9 кресел и 2 прохода) лайнере ДС-10 бразильской компании VARIG — лучшее, из всего того, что я где-либо встречал: 1) вводят в самолёт буквально под руки, ведут к креслу и усаживают; 2) помогают разместить ручную кладь; 3) раздают сувениры (расчёски и другие пустяки); 4) разносят: перуанские таможенные декларации, проспекты VARIG, программки внутреннего радиовещания по 8 каналам, наушники для этого радио, газеты; 5) разносят, а потом собирают горячие влажные салфетки для утирания рыла; 6) меню; 7) орешки и напитки; 8) журналы с кроссвордами, головоломками и анекдотами; 9) опять напитки, ужин, кофе; 10) кино; 11) оранжад.

Среди эсперантистов — Арушан Амазаспович Овсепян. Одним он представляется, как учёный, другим — как агроном. Впрочем, агроном — тоже учёный. Но не в этом дело. А дело в том, что Арушан никогда не меняет носки. В самолёте он снял ботинки, и вся команда молодых ребят-американцев, которые летели на соревнование по серфингу, встала и ушла. Я сидел за три ряда от Арушана и даже я, у которого из всех органов чувств обоняние развито слабее всего, почувствовал сильный удар по носу. Арушан сидит, как ни в чём не бывало, а я сгораю за него от стыда. Наконец, уговорил Магомета [566] М. Исаев. , как старшего группы, сказать Арушану, чтобы он надел ботинки.

Милый Кармен [567] Кармен Александр Романович — журналист-международник, в 1974–1986 гг. — собственный корреспондент «КП» по странам Южной Америки. ждал меня у трапа в аэропорту Лимы в 2 часа ночи. Предупредил Магомета, что увозит меня и вернёт группе к моменту отлёта в Москву, что вопрос этот согласован с консулом. Ролану и Лёньке я сказал, что еду работать в пустыню Наска. Ролан обрадовался, так как мы должны были жить с ним в одном номере, а теперь он оставался один. Лёнька вообще не знал, что такое Наска, и пожелал мне доброго пути. Дома у Кармена были в 5-м часу утра.