Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

По моим наблюдениям, японцы очень слабы на выпивку. Отсосав баночку пива, они сразу хмелеют, поют песни, веселятся, но не задираются. Одна такая весёлая компания подошла к нам с Летуновым ночью на улице. Поинтересовались (по-английски), кто мы такие, и просили передать привет Никите Сергеевичу Хрущёву. О том, что Хрущёв уже не Хрущёв, японцы не знали, а мы с Юрой не стали их расстраивать.

Если нужно как-то объяснить свою оплошность, неловкость, просто извиниться, японцы говорят со смущенной улыбкой: «Сарамо кикара утиру…» («Даже обезьяна падает с дерева…»)

Во рву, окружавшем дворец императора, плавали пустые бутылки.

Магазин искусственного жемчуга. Но какой же он «искусственный», если вырос на специальной подводной ферме в природных условиях? Вот если бы делали его из полимеров, как искусственную кожу, он был бы искусственный. В этом магазине продавалось кольцо за 3 200 000 иен. Мне в родной редакции выдали 8500 иен, и я решил, что это кольцо будет моей жене не к лицу.

Шашлык: маленькие птички на вертеле. Меньше наших воробьев. Вкусно, но бездна мелких косточек, каждую из которых японцы обсасывают. Энергия, которую дает этот шашлык, не покрывает расходов энергии на обсасывание косточек. Чем больше я тут всего пробую, тем чаще убеждаюсь, что японская кухня не оправдала моих надежд.

Едем в Осаку на Всемирную выставку «Экспо-70». Скоростной поезд «Хикари» — «Луч света» — самый скоростной в мире поезд: 270 км/ч. Совсем не качает, только тихо шипит. Изображение непосредственно за окном размазывается, видно только то, что находится на относительном отдалении. Так, подъезжая к Осаке, мы увидели холмы Сенри — красные, белые, синие пирамиды, шары, цилиндры, словно детские кубики, которые разбросал по холмам сын великана.

Самая дорогая вещь в Японии — земля. Земля, на которой в городе стоит автомобиль, дороже самого автомобиля. Поэтому площадь выставки всего 350 га. Уму непостижимо, как удалось разместить здесь 112 павильонов, десятки киосков, кафе и ресторанов, искусственные сады, пруды, ручьи, мостики через них, монорельсовую дорогу, большой парк электрических автомобильчиков и 600 тыс. (рекорд установлен 7 июня) посетителей. Сооружение выставки обошлось японцам в 210 млрд. иен.

Главный архитектор — знаменитый Кэндзо Танге, живой классик архитектуры, азиатский Корбюзье. Центр выставки — площадь Фестивалей — 3,5 га под голубой пластиковой крышей. В этом рукотворном небе над символами материнства и детства взошло золотое солнце с клювом хищной птицы, из глаз которой бьют ночью голубовато-дымчатые лучи прожекторов. Девиз выставки «Прогресс и гармония». Танге искал в её хаосе, в вычурности её форм, в турнире её заносчивого честолюбия, в преклонении перед сиюминутными воплями моды, нечто простое и вечное: небо, солнце, ребёнок…

Архитектура здесь служит единственной цели: потрясать воображение толпы разнообразием форм. Наш павильон сделан в виде развевающегося знамени, что создаёт проблемы при размещении экспозиции. Американцы вырыли неглубокий кратер, прикрыли его полупрозрачной плёнкой, которая висит в воздухе благодаря избыточному давлению под ней. Франция — семейство огромных белых шаров. Бирма — древняя пагода. Австралия — круглый павильон подвешен на огромном кронштейне, как абажур торшера. Канада — зеркальная пирамида. Япония — пять белых барабанов в плане образуют цветок сакуры. Фирма «Хитачи» — огромный гриб, со шляпкой метров в 100. Внутри ходит самый большой в мире лифт, который за один раз поднимает 130 человек. В павильоне «Мицубиси» сложная система зеркал, лучей света, звуковых динамиков, увлажнителей и отопителей создаёт в затемнённых залах, которые соединены движущейся дорожкой, фантастическую имитацию сначала извержения вулкана, потом — океанского шторма. Всё грохочет, девчонки визжат, да и как не визжать, когда вот-вот тебя накроет гигантская волна, и в лицо летят холодные брызги солёной воды.

Очередь в павильон СССР очень длинная, несколько сотен метров. Стоят на жаре по 2,5 ч. СССР явно интересует японцев. Нас решили провести «по блату» через служебный вход, который охраняет полицейский в очень красивой «выставочной» форме. Мы подходим, он видит, что это русские, улыбается с лёгким поклоном и говорит по-русски: «Здравствуйте! Я недавно слез с дерева!» Выяснилось, что этому «самому вежливому русскому приветствию» его научили наши ребята-экскурсоводы. Я им говорю: «А если в группе будет японец, который знает русский язык?! Ведь это международный скандал!» Они отмахиваются, очень устали, работы у них, действительно, невпроворот.

Наша экспозиция начинается с зала Ленина. Собрание его сочинений на японском языке. Зелёная ручка с ныне совсем забытым пером «Рондо», которой он писал. Часы. Остановлены в 18.50, когда он умер. Затем идут залы, в которых демонстрируются различные наши достижения: палех, хохлома, Артек, Академгородок, самолёты, космические корабли, шкуры тигра и полярного волка, колокольная звонница и т. д. Самый большой интерес японцев вызывает большой макет Ташкента. Нажимаешь кнопку, и город превращается в руины после землетрясения 1966 г. Нажимаешь ещё раз — Ташкент восстановлен. Японцам это близко: их трясёт постоянно. Рояль Чайковского привезли из Клина. Чернильница Толстого из Ясной Поляны. Рисунки Эйзенштейна. На меня самое большое впечатление произвело пенсне Чехова: вдруг увидел его живым.

В тот день в нашем павильоне был 10-миллионный посетитель: маленькой японской девчушке вручили русский самовар.

Советский павильон на Всемирной выставке в Осаке.

На «Экспо-70» есть атомные часы, которые отстают на минуту за 4 тысячи лет. Такая точность не восхищает, а даже как-то пугает. Как, впрочем, любое совершенство, доведённое до крайности.

Американцы учли опыт своего провала на Всемирной выставке в Монреале в 1967 г., когда они демонстрировали коллекцию мышеловок и кровать Мэрилин Монро. Теперь здесь и восхитивший меня автожир, который можешь собрать своими руками (дальность полета — 240 км, потолок — 450 м, аварийный спуск на авторотации, цена — 900 долл.), и космические корабли, и прекрасные картины из музея «Метрополитен», и лунный грунт, который я долго рассматривал. Зернистый, чуть светлее свежего асфальта, как будто слегка влажноватый, липучий. Американские астронавты описали его очень точно. Зная, что японцы переняли страсть американцев к бейсболу, янки привезли доспехи знаменитого бейсболиста Бейба Рута, который для бейсбола то же, что для футбола Пеле.