Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Смерть Красаускаса, одного из самых интересных наших графиков — это не просто беда для всей нашей культуры, это — величайшая несправедливость. И когда сейчас я думаю, что умер Стасис, не кто-нибудь другой, а именно Стасис, стихийный атеизм твердеет во мне.

10.2.77

Все наши космонавты извалялись во лжи, как котлеты в сухарях.

Аккуратов [318] Аккуратов Валентин Иванович (1909–1993) — главный штурман Управления полярной авиации Главсевморпути, заслуженный штурман СССР. рассказывал мне, что он видел «летающую тарелку» году в 46–47-м. Дело было в Заполярье, днём, «тарелка» прилетела неожиданно и летела параллельным курсом на расстоянии 600–800 м от самолёта. Форма чечевицы. Диаметр — около 30–35 м. Никаких соединительных швов, никаких иллюминаторов. Материал напоминал металл, но не блестел. Летела не вращаясь. За «хвостом» можно было заметить лёгкое колыхание тёплого воздуха. Аккуратов даже нарисовал мне эту «чечевицу» на бумажке и расписался. Сказать точно, сколько продолжался совместный полёт, затруднился. Вероятно, не больше 5–6 м. После чего «тарелка» с большой скоростью взмыла вертикально вверх и исчезла из вида. По мнению Аккуратова, ни один современный летательный аппарат не обладает такой скоростью и манёвренностью.

Верю ли я этому рассказу? Признаться, не очень. Аккуратов — человек азартный, даже, можно сказать, авантюрный. Дружит с журналистами, не лишён тщеславия. Сейчас тарелки в моде, мог и сочинить…

Осенью 1976 г. бюро молодёжного туризма «Спутник», которое осталось очень довольно тем, как я руководил молодыми журналистами в Германии в 1975 г., предложило мне стать руководителем ещё одной группы, вылетающей в Малайзию, Сингапур и на Филиппины. Путёвка в столь экзотические страны стоила дорого, поэтому группа состояла из не столь уж и молодых жителей Тюмени, Нефтеюганска, Нижневартовска; Сургута; Надыма; Салехарда; т. е. из жителей Севера; которые, как известно, зарабатывают больше, чем жители Юга. Сам я поначалу отказался, а когда узнал, что руководитель поедет «на халяву», разумеется, сразу согласился. В группе было 24 человека: партийные и комсомольские работники, ИТРовцы в довольно высоких чинах, нефтяники, студенты, народ пёстрый — от студента Феди Фомина, до главного архитектора Тюмени Юры Таврикова. Кто был из КГБ, я так и не догадался, но были наверняка. Может быть, я не догадался потому, что их было много?

Аэропорт Карачи. Глубокая темень. Высвечены зелёные хвосты самолётов с белыми буквами PIA. Какие-то люди в белом, похожие на монахов. Но рядом ребёнок, тоже в белом. «У них трусов нет, я выяснил», — говорит мне один из наших ребят. «Аэропорт гарантирует бутылочку прохладительного напитка на время заправки самолета». Светает быстро и бурно, когда мы улетаем из Пакистана.

На подлёте к Куала-Лумпуру очень красивые зеленые островки. Облачно. Душно. Нас встретили двое русских из посольства, традиционно глубоко опечаленные тем, что дела неотложные не позволяют им принять нас, развлечь и угостить должным образом. Как это знакомо! Во всех странах одинаково! Маленький китаец Рой — представитель компании «Malaysian itinerary» посадил нас в большой прохладный автобус и мы поехали в город. До центра 14 миль. За окнами дождь. Вид столицы неряшливый и грязноватый. Холл отеля «Malaya» тесненький, тёмненький. Я живу на третьем этаже, один в двухместном номере. В шкафу, когда открываешь дверцы, загорается лампочка. Вместо графина — термос. Всё вроде бы в норме, но, если приглядеться, всё бедноватенькое: несвежие обои в пятнах, потёртый ковёр. Шторы и обои зелёные, а ковёр синий.

Гулял один по городу. Много каких-то грязненьких забегаловок. «У нас самый чистый чай!», а в этой дыре не то что пить, присесть страшно. Продают странные, неведомые мне фрукты. Один похож на пять сросшихся боками маленьких бананчиков. Другой — не то яблоко, не то помидор густо-вишнёвого цвета. Набрел на ночной китайский базар, занимающий всю улицу: обувь, брюки, кофточки, бюстгальтеры лежат, как черепица, игрушки, парфюм, бижу. Пока гулял, встретил только четырех белых. Есть очень хорошенькие китаяночки. Станочки для выжимания сока из сахарного тростника с валками, похожими на те, что стоят у нас на стиральных машинах. Продают в полиэтиленовых мешочках какие-то напитки невероятно яркого ядовитого цвета; орехи; огромные, как наша копчёная колбаса, сладкие тянучки. Всё это надо положить на громкие голоса, отчаянные крики зазывал и мальчишек-продавцов газет, вопли магнитофонов (у развалов с кассетами) — это и будет ночной базар в Куала-Лумпуре, что в переводе означает «Встреча грязи»: две шоколадного цвета речки сливаются в центре города.

Обед (или ужин?) в отеле европейский: супчик с одинокими вермишелинками, хороший бифштекс с картошкой, помидорами и зеленым горошком, мороженое. За 24 человека заплатили 156 долл. США — меньше 3 долл, на брата. Один доллар США равен 2,4 малазийских доллара.

Как выясняется, Малайзия славится каучуком, материей «батик» и оловянной посудой. В недрах этой небольшой страны бездна олова. Рудники существуют более двух тысяч лет. Олово нужно для производства белой жести консервных банок. А сколько этих банок живёт на Земле — уму непостижимо! Ферсман [319] Ферсман Александр Евгеньевич (1883–1945) — академик, один из основоположников геохимии. писал: «После того как консервы человеком используются, банки выбрасываются. Человек, с одной стороны, совершает огромную работу по разведке и добыче олова, а с другой — распыляет его, разбрасывая жестяную тару». Так было и сейчас так. А что делать? Не знаю…

Ровные скучные плантации гевей. Гевеи в родстве с нашим фикусом. Начинают плодоносить, т. е. давать каучук, на 5-й год жизни и работают 25 лет. Кору на деревьях подрезают один раз в два дня. Через 3 ч после надреза набирается первая чашечка латекса, похожего на растаявшее мороженое. Пять лет подрезают с одной стороны, пять лет — с другой. Пять лет требуется, чтобы надрезы заросли новой корой. Латекс из чашечек сливают, процеживают, заливают водой и кислотой для затвердевания, сушат, прокатывают до толщины блина, потом коптят, как рыбу. Рабочий день на плантации с 8 утра до 9 вечера. Зарплата — 2,5 долл. США. Богатство Малайзии в буквальном смысле собирают по каплям.

О каучуке можно книгу написать. Первое упоминание о каучуке у Антонио Герера, который описывал второе путешествие Колумба. Индейцы делали из него мячи. Испанцы пропитывали им холщовые плащи. Хуан де Торквемада [320] Не путать с Иоанном Торквемадой (1388–1468) — испанским кардиналом и с Томасом Торквемадой (1420–1498) — «несравненным палачом»-инквизитором, инициатором изгнания евреев из Испании. в 1615 г. описал весь процесс добывания каучука. Француз Шарль ле Кондамин в 1736 г. привёз из бразильских лесов, где жили индейцы племени майнас, непромокаемые плащи и в 1738 г. отослал их в Париж вместе с докладом для Академии наук. Англичанин Пристли [321] Пристли Джозеф (1733–1804) — английский химик и философ. в 1770 г. обнаружил, что каучук стирает написанное карандашом. Другому англичанину Самуэлю Пиглю в 1791 г. выдали привилегию на выделку непромокаемых плащей. В 1813 г. Джон Кларк придумал каучуковый надувной матрац, а Фарадей [322] Фарадей Майкл (1791–1867) — великий английский физик. проводил анализ сока гевеи, который ему привезли из Америки. В 1823 г. Макинтош [323] Макинтош Чарльз (1766–1843) — английский химик. определил, что каучук растворяется в каменноугольном масле, и этот раствор легко пропитывает ткань. Каучук контрабандно вывез из Бразилии англичанин Викгэм в 1876 г. Англичане, получив семена гевеи, уже через год заложили на Цейлоне первую плантацию. А потом пошло-поехало: Индия, Малайзия, Индонезия. Бразильский каучук начинает вытесняться каучуком с плантаций англичан и голландцев. Уже в 1915 г. они давали в три раза больше каучука, чем Бразилия. К этому времени 50 % мировой добычи каучука потребляли США. В 1925 г. тонна каучука стоила 4500 золотых рублей, а в 1932-м, после обвального кризиса — уже 150 руб. Но в том же, 1932 г. Лебедев [324] Лебедев Сергей Васильевич (1874–1934) — химик, академик. освободил СССР от этой зависимости, придумав технологию производства синтетического каучука. Уже в 1935 г. с дикорастущих гевей получали только 2,2 % всего добываемого каучука.