Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

«Нет мира под оливами» — худший из итальянских фильмов новой волны, который я видел.

«Credit» по-английски — честь, вера, влияние, уважение, кредит.

Сборник детских сказок: «Тысяча и один рубль».

Лена была певица. Я ходил на её концерты три месяца, чуть не разорился совсем, выучил весь репертуар. Когда я слушал её, во мне боролись два чувства. С одной стороны, я был счастлив и восхищен тем, что она поёт для меня. С другой — испытывал чёрную ревность ко всем другим людям, потому что понимал, что она поёт и для них.

Ленинград. Зима 1942 года. Блокада. Большая тёмная комната. На старинном лепном потолке блестит иней. В углу — железная печурка. Около неё на корточках сидит человек. Перед ним — стопка книг. Книги он рвёт, и небольшие пачечки изорванных листов бросает в печурку. От корешков толстых книг, если их разломать, отлетает мелкая острая крошка клея. Крошку эту человек подбирает и ест. По стенам комнаты — шкафы с книгами, книг много, их хватит на несколько дней, если хватит человека. Непонятно почему он не умер до сих пор. Но он сошел с ума. Сидя у печурки и обнимая опухшими руками закутанные тряпьём колени, он тихо смеялся и повторял:

— Колбаса… Колбаса с луком копчёная… Колбаса литовская, итальянская, венская, франкфуртская колбаса… Колбаса ветчинная, малороссийская, польская кровяная, московская с перцем… С перцем! — и опять тихо смеялся.

На полу валялась книга с оторванным корешком: «Полный подарок молодым хозяйкам. Новейшая школа поварского и кондитерского искусства. 2527 описаний приготовлений разных кушаний. Москва, 1908 год».

Вы не поверите, но в древнем Египте покровителем женщин был бог Бес!

Тот — бог мудрости и письменности, Сохмет — богиня войны, Нофертум — бог растительного царства, Сет — бог злого начала. Небом владели две богини: Мут и Нут.

В кармане — два пятака, холодных-прехолодных… И так стало тоскливо, одиноко…

Надо разыскать, точно установить авторство и поставить обелиски людям, которые породили бессмертные строки:

«Шути любя, но не люби шутя».

«Жду ответа, как соловей лета».

«Судьба заставит нас расстаться, но не заставит разлюбить, мы можем долго не встречаться, но друг о друге не забыть».

«Пишите, милые подруги, пишите, милые друзья, пишите всё, что вы хотите, всё будет любо для меня».

«Любовь и молодость мы купим в магазине!»

(Подглядел наколку на руке)

А. С. Пушкин

Бабка Анна Павловна обрушилась на современную молодёжь:

— Вот откроют Кремль и живо его загадят… Пьяные напьются…

— В музеях-то нет пьяных, а Кремль будет, как музей, — возразил я.

— Нет?! Ещё сколько!

— А раньше?

— Что раньше? Раньше пьяные умные были…

Снег не падает, а летает то вверх, то вниз. По бульвару бегают радостные собаки, нюхают друг у друга под хвостом.

Если завидовать кому, так бродягам. Прекрасная профессия! Никто не знает жизнь так, как бродяги. А Данте, Горький, Сервантес никогда не стали бы великими, не будь они бродягами.

Афиши двух лекций: «Творчество Демьяна Бедного» и «Новое в радиоастрономии». Здорово было бы, если бы лекторы поменялись темами. Обязательно бы пошел!

В молодости он думал, что умрёт героем в бою со знаменем или сгорит на пожаре, спасая ребёнка. А умер он от приступа грудной жабы, в серой, пропахшей лекарствами и борщом квартире, среди каких-то совершенно ненужных ему людей…

— Так вот, голубчик, водку Вам пить категорически нельзя, понимаете: категорически!

— Доктор, а коньяк можно?

— Ну, иногда… Очень немного… В чай…

Дома жене:

— Вот доктор теперь коньяк велел пить!

(Сам слышал, как это пели по радио)

Дед Федот был очень стар, спал плохо, ворочался, просыпался. Ночью в саду озоровали зайцы, глодали яблони. На одном дереве дед приладил колокольчик, на другом повесил косу, от них в щёлку рамы провёл верёвочки в избу, намотал на гвоздик над подушкой. Работой этой был очень доволен. Просыпаясь, дед вспоминал сад, зайцев, дёргал за верёвочки, кряхтя, переворачивался на другой бок и снова засыпал. А из сада тяжелыми мягкими прыжками убегали испуганные зайцы. И снова тишина…

(Рассказала няня Наташа Белова)

Француз: «Иван Грозный, прозванный за свою жестокость Васильевичем».

Гимназистка путала шпицрутен и Шпицберген.

Темы бесед, в коих я, Чудецкий, Алька Баковецкий и беззубый Брандлер принимали живейшее участие: 1. Космос, происхождение Земли, Луна, Марс и межпланетные сообщения. 2. Китай и китайская письменность. 3. Трусы и кальсоны. 4. Монархия вообще и русский престол в частности. 5. Фашист ли Оскар Уайльд? 5. Самоубийства. 6. Кеплер, Ферма и Чайковский. 7. Проказа и меры борьбы с нею. 8. Идеологическая подготовка нацистской армии. 9. Казакевич, Гроссман и… Бабаевский. 10. Железнодорожное строительство в СССР. 11. Фурункулёз. 12. Уличные драки. 13. Голод в Индии. 14. Умеем ли мы отдыхать?

Пьяный — дворнику, счищающему снег:

— Что скребёшь?! Землю, шар земной скребёшь, сволочь!

В больнице кричала женщина. Пока она лечилась, её бросил муж. Она узнала. Разбил паралич. Женщина кричала, увидав пришедшую дочку. В пяти фразах зародыш рассказа.

Радость настоящую, беспричинную радость жизни дают две вещи: любовь и солнце.

Ожидают гостей: «Надо бы купить что-нибудь…» И так всякий раз. Надо! Обязательно надо купить!

День сегодня чудесный, солнечный, голубой. Ели в инее, от них на снегу резкие синие тени. В тонких голых прутиках кустов застряли пампушки снега, как хлопок. Между пампушками сидят, чем-то на них похожие, снегири, довольные солнцу, толстые. Они косо поглядывают на меня и гордо надувают розовую грудь. Гордятся они тем, что вот холодно, все птицы испугались, улетели, спрятались, а они, снегири — молодцы и красавцы, ничего не боятся.

Сейчас каникулы, и в доме отдыха живут одни студенты, не считая бабушки, которая неизвестно как сюда попала. Бабушка часто плачет, потому что молодые соседи совсем замучили её патефоном и шёпотом.