Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Танцевать я не люблю и не умею. Почему девушки танцуют со мной, не знаю.

Весна. Первый дождь.

28.3.54

Ева была очень некрасива, но Адам не знал этого, так как не видел других женщин. По сути Адама женили насильно, не спрося его желания, как быка на корове. Откуда у Бога такое пренебрежение к личности, если человек задуман им был, как существо богоподобное, как царь природы?

Что бы вы мне ни говорили, но больше всего эгоизма в любви. Тебе кажется, что ты делаешь что-то для кого-то. А на самом деле, всё, что ты делаешь, ты делаешь для себя. Даже муки любви предельно эгоистичны. Кстати, именно поэтому эгоисты среди стариков встречаются реже, чем среди молодых. Эгоизм — удел молодости.

Аматэрасу-омиками — богиня Солнца у японцев.

Любовь, как позвоночник: сломал в молодости — всю жизнь горбун.

Аист принёс родителям ребёнка, и они дали ему рубль «на чай».

Петька, когда голый, прижимает руки к бокам, чтобы бицепсы со стороны казались толще.

Любовь Яровая. А если бы фамилия её мужа поручика была Половой?

Два старика сидят на солнышке на крыльце дома. Ветер шевелит пух на их головах, под седой щетиной на серых шеях дёргаются кадыки. Старики щурятся, кряхтят, приспосабливаются сесть поудобнее. Они чем-то напоминают птенцов, и, кажется, если бы из дома кто-нибудь вышел, они бы вытянули шеи, разинули беззубые рты и стали бы пищать, требуя червяков.

Какое наслаждение иметь в кармане свойключ от чего-нибудь! Всё равно от чего.

Формула Стрингера-Лонжерона.

Смеющегося горбуна всегда больше жалко, чем плачущего.

В парикмахерской. Приводят милиционера и при ропоте окружающих проталкивают без очереди. Милиционер смущён. Оказывается, на улице — киносъёмка, милиционера надо снимать, а он лохмат и не брит. Срочное дело!

Весна! На бульварах в песке копошатся детишки и тихонько рассказывают сами себе о своих делах.

18.5.54

— Давай ни единого человека не пропустим: со всеми, со всеми будем христосоваться, а?!!

— Не советую. Триппер схватишь…

Радостное солнце, безжалостное солнце, ласковое солнце… А солнце всегда одно и то же: всегда равнодушное. Как я понимаю, море и солнце не приняли человека.

Плакат в аптеке начинался большими зелёными буквами: «ЕСЛИ У ВАШЕГО РЕБЁНКА ПОНОС…»

— Слово предоставляется члену-корреспондента Академии наук товарищу…

Он говорил: «Я засекречен», и всё существо его ликовало в эту минуту от сознания, что он не такой, как все, и ему доступно то, что другим недоступно. Он был тщеславен, кроме того что глуп и ещё очень молод.

На таких режиссёров, как постановщик «Случая в тайге», надо разрешать охоту в течение круглого года, а на «Мосфильме» поставить капканы и драть с них шкуру.

Чудецкий разгадывает кроссворд. «Водный источник»? Фонтан!

Иногда меня охватывает страстное желание путешествовать. Кажется, ничто тебя не остановит! Так хочется ездить, летать, смотреть во все глаза, слушать чужую речь, узнать: большая ли Земля на самом деле! Хочу быть сразу и в Африке, и в Париже, и в Мексике, Японии, Индии, на Цейлоне, Диксоне, Кубе, Мальте, в лесах, в пустынях, и чтобы везде было много разных людей!

Когда все стараются говорить остроумные вещи, никогда остроумно не получается. Вчера вот так и случилось с Петуней, Алькой Кадушиным и со мной. Всё было глупо и неловко.

Петька [8] Мокиевский Пётр Анатольевич — друг детства, инженер-химик. Сейчас на пенсии. уехал на практику в Кохтла-Ярве. Звучит-то как: Думбартон-Окс, Пёрл-Харбор, Кохтла-Ярве!

Торт «Отелло». Глупо. Салат «Дом журналиста». Хорошо ещё, что салот не называется «Дом журналиста при Московском отделении Союза журналистов СССР».

Такие стихи пишет Лев Ошанин [9] Ошанин Лев Иванович (1912–1996) — поэт, автор патриотических и лирических песен. , а называются они чаще всего «Тебе, комсомол!» или «Вперёд, комсомольцы!»

Был в Театре имени Вахтангова, смотрел «Перед заходом солнца» Гауптмана. После второго акта какой-то дядя, надевая пальто, заявил гардеробщику тоном, не допускающим возражений:

— Есть у вас хорошие вещи (меня сразу передёргивает, когда спектакль называют «вещью»), а это — ерунда!

Я, признаться, тоже не понял эту пьесу.

— Бабушка, у меня кончились все деньги… Мне деньги нужны…

— Возьми там, на буфете, рубль…

Мёртвый человек лежит в пустой комнате, и так тихо, что слышно, как на руке у него тикают часы.

Иногда поезд кричал так жалобно и протяжно, словно ему было страшно в пустой ночной степи.

Прочёл новую повесть Эренбурга «Оттепель». Повесть мне понравилась. Написал автору благодарственное письмо. Сейчас жалею, так как в письме не столько хвалю Эренбурга, сколько стараюсь, чтобы, прочитав его, Эренбург воскликнул: «Ну что за умница! Какой смышлёный читатель нынче пошел!» А что хотел написать, не написал, вернее, не сумел… А ему бы надо написать… Мне кажется, с публикацией этой повести в жизни нашей что-то должно поменяться. Нет, не в жизни, конечно, а в наших взглядах на самих себя…

Во всех рассказах и повестях у лесников всегда дочки, а столь нужные им сыновья не родятся.

8 июня, 16.30. Вокзал. Дым. Чмоки. Буксы. Быть провожающим — тоскливейшее занятие. Всё, что должно быть сказано, уже сказано. Всё, о чём надо было напомнить, уже напомнили. Уже успели ужаснуться, вспомнив забытый дома плащ или часы. На перроне вы уже порвали с прошлым, ещё никуда не отъезжая, вы уже в будущем. Дела и мысли провожающих чужды вам.

У Воронцова варёные яйца пронумерованы. Зачем? Тайна! Я съел яйцо № 24. Вкусно. Питательно. Варёные яйца так же присущи железной дороге, как семафоры.

Днепропетровск. Зелёный, душный, на окраинах очень пыльный. Со всех сторон торчат заводские трубы. Новый город — это проспект Карла Маркса, а дальше — мазанки за высокими глухими заборами, глупые собаки, тишина.

Говор не наш. Меня сразу признали за москвича, хотя я только спросил билет у кондуктора. В трамвае спрашивают: «Вы встаёте?» вместо «Вы сходите?», как у нас.