Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Огромный кабинет. За столом на вращающемся кресле сидит Леонид Фёдорович. Точнее, не сидит, а, упёршись коленками в стол, постоянно крутится вместе с креслом. Слушал вполуха. Глаза пустые. Потом вскочил, подбежал к огромному столу для заседаний, на котором пёстрой кучей лежали журналы АПН [63] АПН — агентство печати «Новости». на разных языках, принялся их ворошить:

— Вот, смотрите, разве в этих журналах мало пишут о науке? Нам очень важно, чтобы за рубежом знали о наших достижениях… Смотрите, сколько у нас журналов, а вы говорите пять…

Михвас что-то лепетал, что, мол, не в иностранцах тут дело, что у нас есть журнал «Советский Союз», но ведь его нельзя назвать научно-популярным. Ильичёв его не слушал. Миссия наша с треском провалилась…

3.7.61

В Ашхабаде инженер Ф. Зеленьков построил дом, который не боится никаких землетрясений.

Герман Титов подписал в космосе несколько фотографий, в том числе и президенту АН СССР Мстиславу Всеволодовичу Келдышу, но перепутал и написал: «Всеволоду Мстиславовичу». Ошибка обнаружилась уже при вручении. Келдыш сказал, что это — настоящий сувенир и что он этот снимок Титову ни за что не отдаст.

После возвращения Титова из космоса, они с Гагариным поехали отдыхать в Форос на дачу Максима Горького. Я поехал туда, чтобы сделать статью за подписью Титова к годовщине запуска первого спутника. Гагарина увидел первый раз на теннисном корте. Он был очень возбуждён и тут же предложил мне сыграть с ним. Юра приехал в Крым с женой, дочками и няней, Герман — один. Купались, загорали, вечером пошли с Германом в пивнушку, которая располагалась в церкви у самых Байдарских Ворот. Герман находился в состоянии непрерывного восторга. В пивнушку он надел лёгкую курточку на молнии, берет, и, когда мы там сидели, всё спрашивал: «Как думаешь, узнают меня?» Ему и хотелось, чтобы непременно всё-таки узнавали, но одновременно хотелось испытать тайное томление Гаруна-аль-Рашида.

Герман Степанович Титов. Форос, август 1961 года.

Потом появились две делегации: от моряков-черноморцев и от пионеров Артека, обе приглашали в гости. Каманин отказывал, понимал, что всё это для него лишняя головная боль. Космонавты настаивали, потому что на даче они скучали. Сначала решено было ехать в Севастополь. Гагарина и Титова сразу увезли на флагманский корабль, а мы с Жорой Мосоловым [64] Мосолов Георгий Константинович — заслуженный лётчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза. пошли гулять по городу, потом сидели в ресторане. Космонавты вернулись очень сильно навеселе. В автобусе пели песни. Остановка на Сапун-горе. Тут оба сразу протрезвели, внимательно слушали экскурсовода, Гагарин записывал что-то в Книге почётных гостей, я их фотографировал.

Наутро я уезжал в Москву, потому что мне надо было доставить к сроку статью, а Юра и Герман собирались в Артек. Я поднялся на верхнюю дорогу, сел в автобус и уехал в Симферополь. На шоссе кавалькада машин с космонавтами меня обогнала. Я не был свидетелем этой злосчастной поездки, пишу со слов других людей.

В Артеке всё было весело и трезво: песни, пляски, красные галстуки. Но туда примчалась делегация из Ялты, приглашали на обед. На обратном пути заехали в Массандру, вина попили. Потом — обед с «отцами города» в Ялте. Герман «положил глаз» на секретаря горкома комсомола — красавицу с толстой косой — и исчез вместе с ней. Юру удалось запихнуть в машину. На Форос вернулись уже под вечер, легли спать. Ночью Юра вспомнил, что в столовой ему улыбалась хорошенькая официантка, и решил её навестить. Валя проснулась — нет «первого в мире»!

И бросилась его искать. Комната официантки была на втором этаже. Юра, как истинный джентльмен, выпрыгнул в окно. Под окном была круглая клумба, отороченная кирпичами, стоящими уголком. Ноги Юры зарылись в мягкую землю клумбы, и он со всего маху ударился бровью об острый край кирпича. Когда потом мне рассказывал об этом Каманин, он говорил, что вид у Юры был ужасный: всё лицо в земле и залито кровью. Николай Петрович признался, что хотел застрелиться. Ну, потом Юру отмыли, забинтовали, примчались врачи.

17 октября в Москве открывался XXII съезд партии, и Хрущев задумал, что он будет сидеть в президиуме съезда с Гагариным по правую руку и с Гагановой [65] Гаганова Валентина Ивановна — новатор производства из Вышнего Волочка, Герой Социалистического Труда. по левую. Теперь все его планы поломались, и Никита Сергеевич пришёл в неописуемую ярость (удивительно, как Каманин уцелел). Тут Каманин вспомнил о Титове и понял, что дело совсем плохо: космонавт № 2 исчез. Немедленно в Ялту были брошены «службы поиска», которые вскоре обнаружили Германа и вернули в Форос.

Съезд продолжался 9 дней, но Гагарин появился день на пятый. Рана была очень заметна, приказано было не фотографировать его анфас. Пашка Барашев [66] Барашев Повел Романович — журналист «КП», потом «Труда» и «Правды». опубликовал потом в «Труде» коротенькую легенду о том, как Юра гулял в Крыму в горах с младшей дочкой на руках, оступился и, спасая ребёнка, разбил себе голову. Впрочем, Пашке никто не верил.

Деликатная беседа в кабинете ЮП. Сначала ЮП обрисовал мне ситуацию. Ленинскую премию по журналистике придумал Аджубей и присудил её себе и ещё 10 товарищам за книгу «Лицом к лицу с Америкой». (В тот же год премию дали Шолохову за рассказ «Судьба человека», но Шолохов не поехал в Москву её получать. Из Москвы позвонили секретарю обкома, чтобы он уговорил Шолохова всё-таки приехать. Шолохов пил уже вторую неделю беспробудно. Совершенно пьяный сказал секретарю: «Не хочу получать великую премию вместе с этой футбольной командой…» — их было как раз 11 человек! Потом всё-таки поехал в Москву).

На следующий год долго думали, кому давать, вспомнили, что давно ничего не присуждали прибалтам, и дали Юхану Смуулу [67] Смуул Юхан (1922–1971) — эстонский писатель. за «Ледовую книгу». И вот теперь у Васи Пескова собирается хорошая книга «Шаги по росе», но нет в ней идейного стержня, а стержнем таким может стать рассказ о космонавтах. Он, Воронов, это понимает как член Комитета по Ленинским премиям. ЮП убеждён, что Ленинскую премию по журналистике скоро прикроют, и грех не воспользоваться таким случаем. Но понимает он и другое, понимает, что космосом надо заниматься мне, но вот обстоятельства так складываются, что космосом нужно было бы сейчас заняться Васе, и вот он интересуется, что я думаю по этому поводу? Я сказал, что ничего против не имею, всё понимаю и желаю Васе всяческих успехов, только прошу всё это передать Михвасу, чтобы он не считал меня «сачком». ЮП сказал, что с Михвасом у него уже был разговор. На том и порешили…