Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Все наши 10 чемоданов поставили в ряд, таможенник походил вокруг и велел открыть один из чемоданов. Это был армянский чемодан, полный коньяку. Ничего другого в нём не было, одни бутылки. Таможенник запричитал, наши гиды — Дэвид и Ева — начали что-то объяснять, а таможенник ткнул в другой чемодан, велел и его открыть. Открыли. Один коньяк! Ну надо же быть такой везухе! Два попадания! Армян решили совсем было арестовывать. Я понял, что надо их выручать, взял две бутылки коньяка и пошёл с Евой в какую-то тесную комнатёнку, где два таможенника уже начали составлять какой-то протокол. Я им объяснил, что армянские люди не могут жить без коньяка, должны пить его несколько раз на дню, иначе им плохо становится, а мы студенты, у нас на всю поездку по шесть фунтов на рыло, и, хотя мы знаем, что Англия — богатая и процветающая страна, в которой есть всё, но, согласитесь, господа, что на эти наши деньги покупать коньяк в Англии никак не возможно. Потом я напомнил им, как любил именно армянский коньяк их премьер Уинстон Черчилль, и уговорил принять две бутылки, исключительно для того, чтобы представлять себе, какое удовольствие получал сэр Уинстон. Инцидент был исчерпан.

Первое, что бросается в глаза в Англии: левостороннее движение. Кажется, все шофёры спятили. И ещё: жёлтые бестеневые фонари, всё в жёлтом свете. Бросок по Лондону. То ли Ленинград, то ли Одесса, а точнее — Лондон! Ресторан «Тевистик». Рядом, как нам сказали, лорд-мэр Лондона даёт банкет непонятно в чью честь. Спичи длятся до получаса, редко прерываясь одобрительным смешком. Жидкие аплодисменты. Встали, обмакнули губы в бокал, сели — и новый спич. Но все вроде бы довольны. Игорь [69] Бирюков Игорь Дмитриевич — собкор «КП» в Лондоне в 1961 году. в своём репертуаре: приветливый и многозначительный.

Ночь в поезде. Тесное, но очень продуманное, удобное двухместное купе. Спал плохо: кондиционер сломался и дул холодом, а я не сообразил его выключить. Синее утро в Эдинбурге…

Добрый глоток шотландского эля в Эдинбурге из кружки с физиономией фельдмаршала Монтгомери.

В маленькой мясной лавке висел портретик Гагарина.

Редакция газеты «Scottsman» в Эдинбурге. Беседа с главным редактором. Рассказывал, что его газета рекламировала в 1817 году книги лорда Байрона, которые выходили тогда тиражом 2–5 тысяч экземпляров. Эта газета и другие 84 издания принадлежат шотландцу Рою Томсону, который с 1953 года живёт в Канаде. 16 полос. Штат — 40 человек без фотокоров и технического персонала. Радиофицированный (не понял!) линотип набирает 14 строк в минуту. Печатают 30 тысяч экземпляров в час. 90 % тиража идёт подписчикам, остальное — в розницу.

В кабинете главного редактора нет стола для заседаний. Я спросил почему? Он сказал, что темпы газетной жизни не позволяют рассиживаться; когда он вызывает сотрудника, тот стоя выслушивает задание и — вперёд! Я сказал, что подобное неплохо было бы перенять и повторить в «КП». Он засмеялся и пожал мне руку.

Вечером чинные разговоры со смирновской водкой. Дико видеть двуглавых орлов на этикетках. Интересуются всем, ничего толком о нас не знают. Спрашивают о романе Пастернака «Доктор Живаго», а никто из нас романа не читал. Впрочем, и они тоже не читали.

Королевский дворец. Кругом зелёные поляны. Скучные музейные комнаты с серыми гобеленами. Галерея тёмных ликов шотландских королей. Спальня Марии Стюарт. Удивительно жёсткая (попробовал) кровать под красным балдахином, из которой однажды вытащили её любовника, отволокли в другую комнату и там закололи. 62 ножевые раны: слишком нахально себя вёл!

Не могу привыкнуть к устройству английских рукомойников. Смесителя нет, отдельно кран холодной воды, отдельно — горячей. Затыкают специальной металлической заглушкой раковину, из двух кранов наливают воду нужной температуры и плещутся в раковине. Очень неудобно.

Завтрак: кукурузные хлопья в молоке (вкусно!) или поридж — пресная овсяная каша (гадость). На обед — по выбору: или протёртый супчик, или рюмка сока.

Мы живём в «Сатиес-отеле». Коридоры жутко холодные, как шахты на Шпицбергене. Хозяин отеля мистер Том, с седыми волосиками вокруг лысины, розовощёкий, приветливый, читает в церкви проповеди, каждому из нас подарил Евангелие и газеты с нашими фотографиями. Перед нашим отъездом принёс шотландскую юбку, куртку, и мы с Артюшей Калантаряном фотографировались в этом наряде у пылающего камина.

Едем в Ньюпорт. Идёт снег. На белых туманных полях, развернувшись задом к ветру, стоят овцы. В мягкий меховой зад набился снег. Ньюпорт — никакой не «нью»: старая с прозеленью готика церквей.

Сент-Андрус. Вечеринка у студентки Лиззи. Среди гостей — девушка-кельтка, светло-рыжая, с большими руками, крутыми, твёрдого мяса бёдрами. Чёрные чулки, клетчатая юбка. Диковата, некрасива. Прижавшись спиной к стене, она пела кельтские песни — гортанные, длинные, в которых долго повторяется одна и та же фраза. Никто, включая шотландцев, не понимал, о чём она поёт. Пела, не обращая на нас никакого внимания, лишь иногда косила глаза туда, где слышался шёпот…

Мне очень нравится Сент-Андрус — маленький шотландский городок, который известен на весь мир как международная столица гольфа. Изменять что-либо в правилах игры в гольф можно только с согласия Сент-Андруса. Летом сюда съезжаются толпы туристов, даже Айк [70] Эйзенхауэр Дуайт Дейвид (1890–1969) — президент США в 1953–1961 годах. приезжал. Победителей чествуют, как прославленных тореадоров в Испании.

Весь городок окружён полями для гольфа, даже сейчас зелёными (декабрь начинается!). На главной улице — десятки лавочек, где продают сумки на колёсиках, в которые кладут клюшки и возят за собой по полю. Я по темноте своей думал, что для игры нужна одна клюшка, а их больше дюжины!

Беседа со студентом в юбке.

Новая вечеринка в Сент-Андрусе. Наши хозяева интересуются колхозами, академиком Таммом и жизнью в Западном Берлине. Интересный анализ цен на презервативы провёл Володя Котов: студенты подавлены дешевизной кондомов в СССР. Один зубастенький язвил, почему у нас не продают иностранные газеты, говорил, что молодые финны не хотят, чтобы в Хельсинки проводился фестиваль демократической молодёжи. Выпили совсем немного и пели песни. Я вспомнил очень красивую мелодию английской песни, которую поют в фильме «Мост Ватерлоо» с Вивьен Ли и Робертом Тейлором. Шотландцы были удивлены, спрашивали: «Что, уже пора прощаться?» Я не знал, что эту песню у них принято петь только при расставании. Расходились поздно. Улицы были пусты и темны. Ребята провожали нас до гостиницы, шли, обнявшись, и во всё горло пели о Косте, который приводил в Одессу шаланды, полные кефали…