Евгений Шумигорский - Император Павел I. Жизнь и царствование

При дворе также не было спокойно. Павел боялся образования партии императрицы и удалил из Петербурга всех, кто уже известен был в качестве ее сторонников; такой же участи подверглись, один за другими, и все лица, пользовавшияся дружбою великого князя Александра Павловича; в том числе удален был, по особому поводу, и важному Адам Чарторижский, назначенный посланником к сардинскому королю. Даже переписка молодых великих княгинь: Елисаветы Алексеевны и Анны Феодоровны подвергалась вскрытию. Новая фаворитка государя, Лопухина, не имела никакого влияния на дела и владела умом государя в гораздо меньшей степени, чем Нелидова. По молодости и неопытности она не видела опасностей, окружавших ее царственного поклонника, но по своей доброте часто испрашивала прощения лицам, с которыми император поступал слишком строго. Никем не сдерживаемый, всегда волнующийся, государь мучился тысячами подозрений, раздуваемых для своих личных целей Кутайсовым и его согласниками. Императрица относилась к Лопухиной всегда очень хорошо, чтобы угодить своему супругу, и вела себя очень сдержанно и с достоинством. Но император не доверял ее молчаливому терпению. «Павел думал, — рассказывает Чарторижский, — что сыновья недостаточно ему преданы, что его супруга сама хочет царствовать вместо него. Ему успели внушить глубокое недоверие и к ней, и к его старым слугам. Тогда-то началось для всех тех, кто приближался ко двору, время боязни и вечной неуверенности в завтрашнем дне. Каждый рисковал быть высланным, получить оскорбление в присутствии всего двора, благодаря какой либо неожиданной вспышке императора, который обыкновенно поручал эту неприятную коммисию гофмаршалу… Придворные балы и праздники были местом, где рисковали потерять свое положение и свободу. Император воображал иногда, что бывают не совсем почтительны к особе, которую он уважал, или к ее родственницам и подругам, и что это есть следствие злоумышлении императрицы. Этого было достаточно, чтобы император приказывал тотчас удалить предполагаемого виновного от двора. Недостаточно глубокий поклон, невежливый поворот спины во время контрданса, или какой либо другой промах в этом роде, были поводом к тому, что балы и другие придворные собрания по вечерам, подобно тому, как утром парады, сопровождались прискорбными последствиями для лиц, на которых падало подозрение или неудовольствие государя. Проявления его гнева и его решения были внезапны и тотчас приводились в исполнение… Все те, кто составлял двор или появлялся перед императором, находились в состоянии постоянной боязни; никто не был уверен в том, что останется на своем месте до конца дня; ложась спать, никто не мог поручиться за то, что ночью или рано утром не явится к нему фельдъегерь и не посадит его в кибитку. Это были привычные случаи, которые сделались даже предметом постоянных шуток. Такое положение вещей началось со времени немилости к m-lle Нелидовой и продолжалось, все усиливаясь, в течение всего царствования Павла».

При таких условиях законодательная деятельность императора Павла приняла еще более резкий характер борьбы с установившимися при Екатерине порядками. Правительственные взгляды Павла Петровича проявились уже совершенно определенно и слагались в стройную систему. Император хотел говорить не с учреждениями, а с лицами, бывшими непосредственными исполнителями его повелений, и поэтому в его царствование тихо, незаметно, совершался переход от коллегиального начала к единоличному, министерскому — в высшем управлении, от сословного к бюрократическому — в низшем. Еще в царствование Екатерины коллегиальное начало управления стало ослабевать в своем значении. Президенты иностранной, военной и адмиралтейств-коллегий, имея личные доклады у государя, оказывали сильное влияние на ход дел в коллегиях; сенат постепенно утрачивал функции «правительствующего» и приобретал судебный характер; зато генерал-прокурор, по идее власть наблюдающая, совмещал в своем лице обязанности министров юстиции, внутренних дел и финансов; остальные ведомства также были на дороге к единоличному управлению, Император Павел, со свойственною ему быстротою, придал этому движению более силы, стремясь, в то же время, разграничить отдельные ведомства и установить между ними необходимую связь. Через две недели после смерти Екатерины восстановлены были на прежнем основании закрытые ею берг-, мануфактур- и коммерц-коллегии, «по крайней неудобности в раздроблении важных отделений государственной экономии», но над президентами этих коллегий поставлены были главные директора, имевшие право личного доклада у императора. Вслед затем, указом от 4 декабря 1796 г., финансовая часть отнята была у генерал-прокурора и вверена особому лицу, государственному казначею, которому подчинены были четыре экспедиции. Генерал-прокурору вверена была зато вновь учрежденная экспедиция государственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домоводства; у него же в ведении находилась основанная Павлом при сенате школа для обучения юнкеров (молодых дворян), географический департамент и, одно время, управление государственных лесов. По отношению к сенату генерал-прокурор встал в еще более независимое положение, чем при Екатерине. Работа по составлению нового уложения поручена была ему, а не сенату; на него же возложена была «повсеместная бдительность в благоуспешном течении разного рода дел, в приказах производимых, и о точном сохранении законов, на все части государственного управления». Сенат почти превращен был в судебное место, так как все его департаменты заняты были решением запущенных старых дел, которых к началу царствования Павла оказалось 11 746; для скорейшего окончания их учреждены были даже три временных департамента; лишь в 1799 году сенат получил некоторое значение в администрации установлением сенаторских ревизий по губерниям. Но и видоизмененные коллегии не удовлетворяли государя: он желал видеть пред собою не докладчиков только по делам какого либо ведомства, но лиц, ответственных за управление им. В «Учреждении об императорской фамилии», создавшем новый, дотоле не существовавший департамент уделов, заведывание департаментом и ответственность по делам его возложено было на министра уделов. Эту должность Павел пытался применить впоследствии и к другим частям государственной машины, так как в 1800 году учреждено было министерство коммерции и тогда же предположено было к осуществлению министерство финансов. Но попытки эти не могли получить надлежащего значения, так как при бюрократическом элементе предполагалось еще сохранить коллегиальный, придав последнему роль исполнительную.