Иван Шевцов - Орел смотрит на солнце

Великая Отечественная война застала Ценских в Алуште. С первой минуты фашистского нашествия и до окончательного разгрома гитлеровцев Сергей Николаевич верил в нашу победу. Он оценивал и анализировал события, как военный историк и художник. И приходил к неизменному выводу:

— Успехи немцев — дело временное. Победить нас они не смогут… Никогда!

Гитлеровские полчища уже топтали Украину, подходили к Перекопу. Нависла угроза над Крымом. Надо было эвакуироваться.

Христина Михайловна поспешно собрала самые необходимые вещи. («Не больше двух чемоданов», — говорил ей Сергей Николаевич. — Куда нам, старикам, возиться с грузом».)

В Алуште оставалось, в сущности, все их имущество, личные вещи, богатейшая библиотека в десять тысяч томов, среди которых было немало редких книг. Оставался почти весь литературный архив писателя: рукописи опубликованных и еще не публиковавшихся произведений, около 200 толстых тетрадей с записями, набросками, литературными «деталями» для «Преображения России» и других произведений, письма и т. д. Все это было сложено в шкафах и заперто в доме, поскольку взять с собой такое большое количество бумаг не представлялось возможности. Над Крымом уже летали самолеты со свастикой.

Перед отъездом из дому Христина Михайловна предложила по старому русскому обычаю посидеть минуту.

— Кто знает, вернемся ли… — сказала она.

Сергей Николаевич вскинул голову, тряхнув пышной, изрядно поседевшей шевелюрой, посмотрел на море и ответил с убежденностью:

— Вернемся!.. Обязательно вернемся. А сейчас скажем и морю, и горам, и Алуште— до свидания!.. До скорой встречи.

В январе 1943 года Сергей Николаевич писал своему другу Леониду Михайловичу Сапожникову: «…Мы выехали из Алушты очень поздно, когда был потерян Днепропетровск и немцы подошли к Перекопу. Ехали мы на своей машине на Керчь и вплоть до Краснодара, где машину сдали истребительному отряду Алуштинского района (с нами был представитель этого отряда), а сами сели в поезд и направились — в Москву. В Алуште вместе с дачей погибла вся моя библиотека, где было много материалов, заготовленных для будущих романов. Теперь я чувствую себя так, будто от меня осталась только одна оболочка, хотя я и пишу все-таки («Брусиловский прорыв» печатается в «Новом мире»). В Москве в 1941 году мы пробыли неделю… С парой чемоданов очутились в Куйбышеве, где жили до лета 1942 года, когда на 2 месяца приезжали в Москву…»

В эти грозные военные годы у Сергея Николаевича был девиз: жить и работать по-фронтовому! Никогда за всю свою жизнь писатель не работал так много и напряженно, как в годы войны. Всеми силами своего могучего таланта, всем своим пламенным сердцем русского художника и советского патриота он старался помочь фронту, нашей победе над врагом. Теперь он считал себя мобилизованным и призванным солдатом армии богатырей. В тяжелое для Отечества время он выступает со статьями в газетах, по радио. Мощный голос его звучит над страной, от передовых окопов до неумолкающих заводских станков. В газете «Правда» печатаются его страстные, вселяющие веру и силу статьи: «Арифметика и война», «Величие духа», «Севастополь», «Тебе, Москва», а также рассказ «Хитрая девчонка». В газете «Красная звезда» он публикует статьи «Мужественные образы наших великих предков», «Героический Севастополь», в «Комсомольской правде» — «Русская женщина» и т. д. В эти же годы он пишет военные рассказы и новеллы «В снегах», «Гвардеец Коренной», «Гренадер Семен Новиков», «Матрос Чистозвонов», «Пластун Чумаченко», «Рядовой Кузьма Дьяконов», «Солдат Егор Мартышкин», «Старый врач», «У края воронки», «Флот и крепость» и печатает их в журналах «Красноармеец», «Краснофлотец» и др.

Но главное — ни на один день он не прекращал работы над эпопеей «Преображение России». Несмотря на отсутствие литературных заготовок, за апрель— май 1942 года в Куйбышеве он написал военный роман «Бурная весна» объемом в 15 печатных листов. Он торопил себя, понимая, что роман его, изданный в 1943 году под названием «Брусиловский прорыв», нужен фронту так же, как и снаряды. И книга эта попала на фронт вовремя, как раз в период повсеместного наступления Советской Армии.

В конце 1942 года Сергей Николаевич вместе с Христиной Михайловной переехал на временное жительство в Алма-Ату. Жили они в доме № 88, в 28-й квартире, по улице Фурманова. Сергей Николаевич по-прежнему много и плодотворно работал над «Преображением России». К марту 1943 года был написан роман «Горячее лето» — вторая часть «Брусиловского прорыва». Вскоре вышел в свет роман «Пушки выдвигают» и начат роман «Пушки заговорили», который закончен в Алуште в 1944 году. В Алма-Ате написан и рассказ «Тузик».

1943 год для писателя знаменателен и тем, что его избрали в действительные члены Академии наук СССР.

Пламенный патриот и великий труженик, скромный во всем, он был широко популярен. Его знали, уважали и любили наравне с прославленными героями фронта. Однажды на улице Алма-Аты к нему подошел казахский мальчик и сказал:

— Тебя я, дядя, знаю: ты написал книжку?

— Написал, — ответил удивленный писатель.

— А я ее читал, — с гордостью сообщил мальчишка.

— Это какую ж такую? — поинтересовался Ценский.

— «Хитрая девчонка», — ответил маленький читатель.

Сергей Николаевич ласково заулыбался и потрепал черные вихры паренька. Через тринадцать лет он, вспомнив того парнишку, записал в своем «Дневнике поэта»:

Сергеев-Ценский был восхищен невиданным в истории человечества подвигом советского народа в битве с фашистскими оккупантами. Он, певец русских богатырей времен Крымской войны, писатель, поведавший миру о том, как преображалась Россия, стал свидетелем и участником такого подвига, на который был способен лишь народ преображенной, новой страны, лишь люди, воспитанные партией коммунистов, лишь государство, созданное великим Лениным. И он не только склонял свою седую голову перед подвигом народа, — он хотел воспеть этот подвиг, восславить советское время и его героев, показать всему миру и потомкам нашим, как и почему мы победили, создать в литературе бессмертный памятник Родине.

Еще не было завершено «Преображение России»— Сергей Николаевич рассчитывал закончить его в 1944 году, — а писатель уже раздумывал над новой большой эпопеей — о Великой Отечественной войне. В 1943 году он записал в своей тетради:

«Ничего нельзя сопоставить с эпопеей о современной войне по значительности темы. Всякая другая тема бедна и ничтожна. И если на эту тему нельзя будет писать, то лучше совсем ничего не писать. Эта тема не может не волновать все человечество во всех частях света, и важнее ее ничего нет».