Андрей Ковтун-Станкевич - Севастопольские записки

В составе войск армии и среди командиров соединений произошли некоторые изменения. Ушла от нас 40-я кавалерийская дивизия — у нее почти не осталось лошадей, да и оставшихся нечем было кормить. Дивизию морем переправили на Большую землю. И это правильно: коннице под Севастополем делать совершенно нечего — все простреливается, даже аэродром на мысе Херсонес досягаем для артиллерийского огня. Использовать же конников как пехоту — у них личного состава едва хватает для обслуживания оставшихся лошадей.

Командиром 388-й дивизии назначен полковник Н. А. Шварев.

Немцы регулярно ведут артиллерийский обстрел армейских позиций, но город пока обстрелу особо не подвергается. Правда, фашистские самолеты продолжают, хотя и не очень интенсивно, бомбить город; бухты и порт они бомбят более регулярно.

Дни становятся все длиннее, и работа в порту напряженнее. Усиленно эвакуируем раненых. Начальник санитарной службы армии Соколовский доволен: в медсанбатах появляются свободные койки.

Мы ждем, когда Крымский фронт начнет активные действия. Он объединяет уже три армии, что-то около двадцати трех дивизий — значительно больше, чем у противника. Есть и танки, даже КВ. Наши работники штаба почти ежедневно спорят у карты. Вопрос один: куда командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов решит нанести главный удар — на Симферополь или на Джанкой. Однако Крымский фронт прочно засел на Акмонайских позициях и не двигается с места. А в Крыму ведь скоро наступит распутица: если сейчас не начать наступление, то потом придется ждать, пока подсохнет грязь.

Сидеть в обороне — положение довольно неприятное. Вечно настороже, и не знаешь, где противник начнет свои действия. Оборона — это потеря инициативы. Но, несмотря на затишье, будничной работы у нас много: анализ полученных сводок, составление сводок в штаб Крымского фронта, постоянный учет численности армии, сравнения в соотношении сил, выполнение распоряжений оперативного порядка и т. д. На все уходит много времени. Офицеры тщательно проверяют службу боевого охранения. Позиции нашей армии известны до мельчайших деталей. Еще бы: своим шагом прошли мы первую траншею «от моря до моря».

В феврале исполнилось сто дней с начала обороны Севастополя.

В связи с этой датой в армию прибыли корреспонденты центральных газет. Они атакуют командарма, требуя от него статьи для «Правды» и «Известий». А ему некогда.

Прошло сто дней, а кажется — вечность. Отбиты два кровопролитных вражеских штурма, а черноморская крепость как стояла, так и стоит. Мы по-прежнему хозяева Черного моря, и верится, что отстоим город.

Недавно в долине Черной речки целый день шел очень жестокий бой. Начала его румынская горная бригада. Несколько раз она бросалась в атаку, но ее отчаянные попытки ворваться на наш передний край были отбиты с тяжелыми потерями. Ну и досталось ей! Половина солдат бригады, если не больше, выведена из строя. Теперь ее, пожалуй, отведут на комплектование.

Многие из нас думали: не решили ли немцы, пока фронт на Акмонае пассивен, расправиться с нами, чтобы развязать себе руки? Не являются ли атаки румынской бригады прелюдией к новой операции, к очередному штурму?

И в самом деле, боями на Черной речке дело не ограничилось. Немцы начали усиленно нажимать в районе Гасфортовой горы, известной больше под названием Итальянского кладбища; там захоронены итальянцы, погибшие еще в первую оборону Севастополя, в 1854–1856 гг. Взяв эту гору, противник имел бы возможность полностью просматривать Федюхины высоты вплоть до Сапун-горы. Но и здесь все его усилия не помогли. Гора по-прежнему осталась никем не занятой. Только наши патрули, посылаемые по ночам, отбивали немецкие патрули, тоже пробиравшиеся сюда.

Часовня и кладбищенские стены на горе были разрушены артиллерийским огнем.

Частые атаки противника на Черной речке и у Итальянского кладбища, у Камышлов и Сахарной головки длились почти весь март.

Атакуя наши позиции, немцы, очевидно, полагали, что у нас воля к сопротивлению ослабела. И они начали бессмысленные атаки, стоившие им доброго десятка тысяч жертв.

Командарм был доволен результатами боев. Он побывал во всех частях, принимавших участие в отражении фашистских атак. Севастополь медленно, но верно перемалывает вражеские войска. Атаки мы отражали, даже не прибегая к резервам, одними передовыми частями. Особенно успешно действовал армейский артиллерийский полк Богданова. Его огонь был губительным. Слава Богданова в армии росла с каждым днем. Артиллеристы полка с гордостью называли себя «богдановцами».

Я хорошо знал Николая Васильевича, знал, что он очень храбр, бесстрашен. Эти его качества сочетаются с чудесной способностью в любую критическую минуту не терять самообладания и принимать активные, действенные меры, казалось бы, в безвыходном положении. Это он в декабрьском штурме, когда немцы ворвались на огневые позиции батарей и расчеты некоторых орудий уже начали отходить, во главе своих разведчиков бросился в рукопашный бой. Под его руководством артиллеристы отбили позиции у врага и сразу открыли орудийный огонь по противнику, заставив его удирать. Кроме того, Богданов, сгруппировав вокруг себя пехотинцев, потерявших своих командиров, повел их в контратаку, вернул сданные врагу траншеи и восстановил положение на этом участке сектора обороны. В боях быстро проявляются таланты командиров. Именно на войне стихийно выдвигаются тысячи талантливых самородков. Таким был Николай Васильевич Богданов. Такими были и Николай Иванович Крылов и Николай Кирьякович Рыжи.

Почти весь февраль, выполняя поручение командарма, я ездил по фронту, проверял, как идут восстановительные работы оборонительных сооружений. Был в 388-й дивизии у полковника Шварева, в 386-й — у полковника Скутельника, в 109-й — у генерала Новикова. После боев настроение в войсках отличное, особенно в 456-м полку у подполковника Рубцова. Бойцы рассказывали, как румыны и немцы полупьяные подымались в атаку, как трезвели под пулеметным и ружейно-автоматным огнем и удирали в свои окопы, бросая убитых и раненых. Ничто так не укрепляет веру в свои силы, в победу, как вид убегающего врага.

В штабах пишут реляции для награждения особо отличившихся. Саперы по ночам восстанавливают нарушенные заграждения. Днем им этого делать нельзя. Стоит только выглянуть из траншеи, можно сразу попасть на мушку снайпера. Снайперы противника тоже неплохо «работают».

Командир 109-й дивизии генерал Новиков обосновался в бывшем Георгиевском монастыре, и его теперь называют игуменом. У него прекрасно сработанный штаб во главе с майором Комарницким. Хорош и комиссар дивизии, человек высокой культуры бригадный комиссар Хацкевич.