Иван Новиков - Вера Хоружая

Офицер уступил место у микрофона прилизанному, плюгавому человечку с мордочкой хорька. То и дело оглядываясь по сторонам, он начал расписывать прелести фашистского рая.

Толпа притихла, угрюмо молчала. Вдруг Вера услышала возле себя молодой, звонкий голос:

— Врет как сивый мерин. Получил, гад, от немцев 40 десятин земли, две коровы, дом в Витебске, вот и старается, брешет. Я-то его знаю…

Парня поддержал второй голос:

— Ничего, добрешется, снимут башку!

В толпе нарастал недовольный шум.

— Никаким партизаном он не был, — говорила одна женщина. — Из наших краев он. Просто шкура продажная.

Народ отхлынул от машины. Продолжалась обычная базарная сутолока. А человек у микрофона надрывался, стараясь заглушить разноголосый шум базара. Когда он закончил, трое-четверо полицейских, стоявших в толпе, начали хлопать, но эти жиденькие аплодисменты только подчеркнули отчужденность толпы.

К микрофону снова подошел офицер. Он хотел как-то загладить неловкость, возникшую в результате чрезмерного усердия полицейских. Офицер решил, видимо, что-то сказать, но раздался тот же молодой голос: «Облава!» — и толпа мгновенно растаяла. Сконфуженный фашистский пропагандист уехал несолоно хлебавши, презрительно косясь на своего незадачливого холуя.

Это тоже был материал для антифашистской пропаганды! Вера поручила своим людям рассказывать всем знакомым о том, как опозорились фашистские агитаторы на Смоленском рынке. Пока нет типографии, кое-что можно и нужно делать вот так, устно, конечно, соблюдая осторожность.

На 16 октября была назначена встреча с Тоней. Она ждала от Кудинова деньги, продукты, документы. Жить становилось все труднее и труднее. Случалось, что целыми днями ходила голодная, не решаясь попросить еду у людей, которые сами постоянно недоедали. А купить продукты было не на что.

Не хватало ей и пропагандистских материалов. То, что она получала от партизан, было каплей. Ежедневно встречаясь и беседуя с людьми, она слышала самые невероятные «утки», пущенные фашистской пропагандой. Порой рискуя собой, рассеивала вздорные слухи, разъясняла людям истинное положение на фронтах и в советском тылу. Но нужны были новые, свежие факты, которые убеждали бы людей, вселяли веру в нашу победу.

Тоня не пришла. Вера ждала ее час, два и три. Стемнело, а связной не было. И на следующий день она не явилась. Встревоженная, Вера разыскала Дусю, которая в то время жила у своего дяди.

— Что-то случилось, Дуся, — сказала Вера. — Не может быть, чтобы Тоня без причины задержалась. Договорись с бабушкой Машей, чтобы она была начеку. Если кто явится из отряда, то пусть сразу же сообщит тебе, а ты мне. Я буду дважды в день приходить на явочную квартиру.

В полдень 18 октября бабушка Маша прибежала к Дусе:

— Новость есть. Приходите.

— Кто?

— Незнакомая. Пароль правильный.

— Скажите, пусть ждет. Пойду искать Веру.

Вера старалась далеко не отлучаться от явочной квартиры. Узнав, что из отряда пришла новая связная, поспешила к Воробьевым.

За столом сидела Клава Болдачева — «Береза». Вера бросилась к ней:

— Что случилось?

— С Тоней что-то неприятное. Говорят, когда переправилась через Западную Двину, уже около деревни Верховье заметила сидевшего около дороги мальчика. Он был закутан в шубу. Только она миновала его, мальчик свистнул, и тут же появились вооруженные полицейские в немецкой форме. Они задержали ее, стали спрашивать, почему идешь из партизанской зоны? Отобрали паспорт и повели в город. Полицейский сел на велосипед и уехал далеко вперед, а другой будто бы и говорит: «Жаль мне тебя, девка, тикай скорее, а то пропадешь». Причем сам показал, как обойти заставы. Так она и вернулась без паспорта. Кудинов теперь решил меня послать к вам.

Известие было не из приятных. Вера задумалась. Кое-что в этом рассказе ей казалось неправдоподобным, но ведь она слышит объяснение из вторых или третьих уст. Словом, во всем этом нужно хорошенько разобраться.

А что «Береза» будет связной — это ничего, человек она серьезный, за нее можно ручаться.

Письмо Кудинову написала и зашифровала заранее. Обстоятельно описала свои наблюдения, обобщила результаты многих разговоров с людьми:

«Дорогие друзья мои! Шлю мое первое послание с первыми впечатлениями. Прежде всего хочу сообщить о настроениях то, что для меня является новым и, мне кажется, важным…

Сегодня главное — это всеобщая безграничная ненависть к немцам. Я не стану приводить доказательства, они будут на деле…

Многие думают, что теперь вести борьбу невозможно и нецелесообразно ввиду верной гибели. Что борьба будет иметь смысл тогда, когда приблизится Красная Армия. Но страшная действительность корректирует эти взгляды и заставляет действовать сегодня. Вчерашней ночью на станции «нечаянно» столкнулись два состава. На лесозаводе то и дело портятся станки, выполняющие самые срочные заказы военным организациям. На строительстве укреплений обваливается земля и давит немца-конвоира. Иначе не может быть, потому что жизнь совершенно невыносима. На аэродроме работает 1300 человек. Они зарабатывают по 8—12 марок в месяц, а булка хлеба стоит 16 марок. Получают еще 200 граммов хлеба и жидкий суп, и это все. Больше ни-чего нигде не дают, кроме 100 граммов хлеба для детей.

На всех предприятиях немцы, мастера и начальники, бьют рабочих кулаками, ногами, палками. В городе очень неспокойно. Каждый день на улицах облавы. По ночам проверка жильцов по домам. В то же время усиленно действует пропаганда. Радио обещает справедливое и равномерное распределение продуктов, введение карточной системы… Пробиваю дорогу, живу, Вера» [25] «Славная дочь белорусского народа», стр. 214. .

Вместе с этим большим письмом послала маленькую зашифрованную записочку. Познакомившись как-то с немцем-сапером (она хорошо говорила по-немецки), Вера узнала, что в ближайшие дни воинская часть, в которой служил гитлеровец, отправляется на фронт под Вязьму. В записочке сообщала номер части и место передислокации.

Наблюдений становилось все больше и больше. Активисты ежедневно приносили ценные сведения, требовали новых материалов для проведения политических бесед с товарищами. А связная приходила только раз в пятидневку. За пять дней сколько воды утечет в Западной Двине, сколько человеческой крови прольется на фронтах, сколько снарядов, мин и бомб разорвется над окопами! А она все пять дней должна угощать членов своей организации устаревшими новостями и накапливать ценные сведения, необходимые Красной Армии именно в тот день, когда они получены.

Такая медлительность раздражала Веру, и она стала искать дополнительных путей и средств связи с партизанской бригадой.