Иван Новиков - Вера Хоружая

Как-то ее познакомили с одной симпатичной девушкой. Двое активистов ручались, что Оля Пинчук не подведет. Вера несколько раз встречалась с нею, заводила разговор на политические темы. Девушка оказалась хорошо осведомленной в обстановке на фронтах, знала о действиях партизан. Это еще больше удивило Веру. Однажды она напрямик предложила:

— Оля, вы не согласитесь помогать мне в работе?

— В какой именно?

— На первое время — немного. Я вижу, вы хорошо разбираетесь в обстановке. Может быть, кое-где беседы с людьми потихонечку проведете, выявите настроение, потом мне сообщите? А после видно будет.

Оля улыбнулась:

— Нет, что не могу, то не могу. У меня другое задание. Вот если у вас будет что-либо в лес пере-дать — тут я помогу. И то смотря в каком направлении.

Это было вроде второго их знакомства. Оказалось, что Оля Пинчук — армейская разведчица и бывает в тех местах, где находится ответственный организатор Витебского обкома партии. Во всяком случае, если не сама, то через своих связных она может передавать донесения Веры в обком партии.

— На ловца и зверь бежит, — смеясь, резюмировала Вера. — А я и думала просить вас помочь мне в налаживании связи. Такой симпатичной девушке легче работать связной…

В тот же день Оля через свою связную под кличкой «Китаечка» передала Кудинову небольшое Верино письмо:

«Присылай политинформации за истекшие дни, — просила Вера, — необходимость тебе понятна.

С нашими документами жить невозможно. Надо, чтобы «Смелый» через «Сидорова» попробовал достать новые. Думаю, что за большие деньги это можно. Со своей стороны принимаю меры через верного посредника. Нужны деньги. Это опасно, но необходимо, иначе ничего не выйдет. Дуся уже раз попалась во время ночной проверки. Спасло то, что ночевала у родного дяди. В общем, необходимо изменить положение…

На аэродроме теперь постоянно находится около 50 самолетов, большинство «мессершмитты». Стоят очень тесно на поверхности. Почему давно нет наших самолетов? Жители очень просят прилететь. Это для них большая радость. Связного постараюсь найти. Тоню откомандируй в обком, рекомендуй в отряд».

Когда «Береза» снова пришла в город, Вера еще раз написала Кудинову, чтобы он тщательно разобрался в обстоятельствах провала Тони. В таких страшно трудных условиях каждый человек дорог для работы, а тут — несуразные провалы. Надо выяснить все до конца, чтобы не допускать подобных ошибок. Сообщала, что восемь наших пленных на машине уехали в отряд. Это Степан постарался. «Степан, пленный, уехавший к вам, — писала она, — работал переводчиком на аэродроме, многое знает, надо его хорошенько допросить… Скоро напишу снова для центра. У нас вовсе нет денег, если завтра не пришлешь, придется продавать часы… Нельзя ли пока одолжить советских и прислать? Здесь есть чудесные люди. Меня очень злит необходимость действовать медленно, но так вернее. Правда?»

И снова крупная неприятность — арестовали Олю Пинчук. Выдали ее две женщины, засланные фашистами в партизанский отряд. А ведь Оля хорошо знала Веру. Выдержит ли она пытки, не выдаст ли?

Пришлось сразу же оборвать связи с квартирами, которые знала Оля. Это сужало возможности работы, но иначе нельзя.

Подпольщики настороженно наблюдали: бросятся ли гестаповцы по следам Оли Пинчук? Прошел день, два, неделя — все было спокойно. Значит, Оля выдержала, приняла муки ада и никого не выдала.

С нестерпимой душевной болью вспоминала Вера славную девушку, которая предпочла мучительную смерть позору предательства. От этого сердце обливалось кровью и вместе с тем наполнялось гордостью: с какими чудесными людьми ей приходится работать, нет цены им!

Как-то в конце октября Вера пошла посмотреть, что делается в городе. Направилась к Смоленскому рынку. Перед входом увидела большую толпу. Люди стояли, словно окаменевшие. Когда Вера подняла голову, то сама оцепенела: на виселице качались три человека. Над их головами белела доска с надписью.

Долго Вера не могла оторвать взгляда от повешенных. Подошли еще две женщины и застыли на месте. Потом одна из них начала читать вслух:

«Мы украли хлеб и картофель, назначенный для германского населения, не потому, что были голодны…»

Пожилая женщина тяжело вздохнула и сказала:

— А как было на самом деле, кто его знает…

— Постепенно со всеми нами будет то же самое, — будто про себя проговорил бородатый старик.

— Да разве это воры! — с возмущением воскликнул молодой человек. — Почему не вешают тех воров, что засели в управе?

Одобряющий гомон толпы ободрил говорившего. Он хотел сказать еще что-то, но женщина в платке перебила его:

— Знаем мы этих паразитов! Придешь к ним, а они и смотреть не хотят на человека.

Вдруг толпа затихла. Подошли два гестаповца. Они стояли бесстрастные, словно оба проглотили по аршину. Потом медленно извлекли из футляров фотоаппараты и начали фотографировать повешенных и толпу перед виселицей. На автомашине подъехала группа фашистских офицеров. Они тоже двигались как-то замедленно, подчеркнуто равнодушно. Шли, не глядя по сторонами словно не замечая перед собой людей. Толпа молча расступилась. Гитлеровцы постояли, широко расставив ноги, перед виселицей, обошли повешенных.

Завыла сирена.

— Советские самолеты! — весело крикнул кто-то.

Куда исчезло деланное равнодушие фашистских вояк! Мигом уселись в машину и помчались подальше от базара. А толпа так и осталась стоять, глядя то на пролетающие самолеты, то на фигуры повешенных, черневшие на фоне неба.

Вера стала потихоньку расспрашивать, кого повесили. Ей сообщили, что казнены буфетчик, шофер и грузчик. Донес на них в полевую комендатуру кладовщик. А взяли они продукты не потому, что хотели спекулировать, а чтобы накормить голодные семьи.

Потрясенная Вера шла домой. Все мысли ее сейчас были о тех семьях, кормильцы которых качались на осеннем ветру.

Возле офицерского казино стояла молодая, красивая девушка, в белом переднике и горько плакала. Вера невольно остановилась:

— Что с тобой?

— Я была стахановкой на фабрике, меня ценили, уважали, в пример ставили, сколько раз премировали. Во время торжественных заседаний выбирали в президиум. Когда я заболела, мне дали путевку в Крым, в санаторий. Знали, что я нужный человек. А у них я не достойна подметать полы, выскребать грязь, меня выгоняют потому, что я белоруска. Да провалитесь вы, проклятые, ненавистные! Я и сама рвала бы их на куски.

Вера молча слушала исповедь возмущенной девушки, изредка оглядываясь, не следят ли за ними. Потом взяла новую знакомую под руку и предложила:

— Давай немножко пройдемся. Расскажи о себе подробнее…

Через полчаса она уже знала всю до мелочей небольшую биографию девушки, ее адрес, с кем она знакома, с кем дружит. Потом спросила: