Джек Фэруэдер - Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

Послышался гул движущихся танков — это были американцы. С противоположной стороны раздался рев немецких машин. Эсэсовцы оказались у ворот первыми, но тут же появились американские танки. Офицер СС, ехавший в головной машине, выхватил пистолет и открыл стрельбу. Шедший впереди танк выстрелил из 76-миллиметровой пушки. Офицер и его водитель были убиты. Заключенные бросились к забору, чтобы наблюдать за схваткой, но быстро рассеялись из-за свистевших повсюду пуль. С радостными возгласами узники распахнули ворота. Эсэсовцы с позором бежали. Подошел танк. Наводчик, поляк по национальности, высунул голову и крикнул: «Ребята, вы свободны!» [840]

Восемь дней спустя, 7 мая, Германия капитулировала. Обитатели Мурнау ликовали. Вскоре лагерь посетил лидер Варшавского восстания Коморовский, недавно освобожденный из-под стражи в Германии. Он приказал заключенным оставаться на месте и ждать дальнейших распоряжений. Союзники едва справлялись с миллионами освобожденных по всей Германии узников и людей, которых немцы угнали на работу. Время шло, и некоторые товарищи Витольда, так и не получив никаких указаний от Коморовского, уходили вместе с тянувшимися мимо лагеря толпами людей. Витольд ждал [841].

В июле в лагерь прибыл один из офицеров генерала Андерса с приказом польским гражданам, в числе которых был и Витольд, следовать в Италию. Сначала бывшие узники отправились в порт Анкону, где находились части 2-го корпуса Андерса. Во время Северо-Африканской и Итальянской кампаний корпус генерала Андерса сражался под британским командованием. Англичане собирались расформировать этот корпус численностью пятьдесят тысяч человек, но Андерс решительно заявил, что большинство его солдат родом из Восточной Польши и теперь им некуда возвращаться — эти территории вошли в состав Советского Союза [842].

В Анконе Витольд встретился с шефом службы разведки 2-го корпуса полковником Марианом Доротичем-Малевичем. Они обсудили идею создания в Польше подпольной разведывательной сети. Полковник сообщил Витольду, что необходимо согласовать этот вопрос с Андерсом. Витольд ждал ответа в городке Порто-Сан-Джорджо на побережье Адриатического моря. Этот город служил для поляков местом отдыха и восстановления сил. Витольда поселили в особняке на берегу моря.

Пляж в Порто-Сан-Джорджо

Вместе с другими польскими военными Витольд отправился прогуляться по песчаному берегу. Он разулся и зашел в теплую морскую воду. Восточный ветер ласково обдувал его лицо. Витольд пытался ощутить всю прелесть этого момента, но вспомнил об Аушвице: в памяти невольно всплывали сцены из лагерной жизни. Мельчайшие детали — лицо прохожего, обрывок фразы, звезды в небе — вызывали воспоминания о лагере. Казалось, нет никакого способа избавиться от мучивших его чувств: гнева, раскаяния и вины.

Витольд достал блокнот и начал писать. Он хотел рассказать о жизни в лагере и был полон решимости дать волю своим эмоциям.

«Итак, я должен сухо изложить факты, ибо этого хотят мои друзья, — написал он во вступлении. — Хорошо, вот они… …но все же мы не были сделаны из дерева или камня… хотя мне часто этого хотелось; в каждом человеке билось сердце, но иногда оно леденело от ужаса и в мозгу мелькали странные мысли, которые я временами с трудом осознавал».

Мария Шелонговская (на переднем плане). Довоенные годы.

Предоставлено семьей Война-Орлевич

В августе в прохладные и солнечные утренние часы Витольд погружался в свои мысли и писал. Его варшавский товарищ, военнослужащий Ян Межановский, приехал из города Имолы навестить Витольда. Ян вспоминал, как Витольд выходил на пляж во второй половине дня с пачкой бумаг: каждая страница была исписана его округлым почерком. За несколько лир они брали напрокат водный велосипед: Ян рулил, а Витольд читал вслух свои записи. Витольду помогала Мария Шелонговская, офицер разведки. Они познакомились еще в Варшаве, а потом встретились в Мурнау. Мария печатала текст его рукописи на пишущей машинке. Она отличалась незаурядным умом, закончила университет и была истинным патриотом Польши. Благодаря совместной работе Мария с Витольдом сблизились. Возможно, у них даже был роман [843].

В начале сентября Андерс вызвал Витольда в Рим для обсуждения плана дальнейших действий. Витольд предложил отправить с ним на задание Марию в качестве своего секретаря, а его соратник по подполью Болеслав Невьяровский мог бы выполнять роль связного между Витольдом и Андерсом. Генерал утвердил операцию и назначил дату отъезда на конец октября. Витольд вернулся в Порто-Сан-Джорджо и продолжил работу над рукописью с новыми силами. «Решение о моей миссии принято, и я вынужден использовать стенографию», — отметил он в тексте [844]. Витольд готовился к отъезду: продумывал маршрут, оформлял документы. На этот раз ему придется по-другому организовать свою подпольную деятельность. В борьбе с немцами он мог рассчитывать на поддержку населения, но в отношении польских коммунистов такой уверенности у него уже не было. Витольд планировал собирать материал среди своих знакомых. Он никого не будет вербовать и даже не раскроет свой статус. Он сможет избежать прямого вовлечения в операцию своих друзей, но будет использовать полученные от них сведения [845].

Приближался день их отъезда. Витольд писал по несколько страниц в день, одновременно вычитывая то, что Мария уже напечатала. Перепечатывать начисто времени не было, поэтому после минимального редактирования они обр е зали поля, удалив его комментарии, и склеили страницы. Двадцать первого октября Витольд вернулся в Рим за последними инструкциями. У него в сумке было 104 напечатанных листа. Он передал рукопись на хранение Кажимежу Папи, послу Польши в Ватикане [846].

Через несколько дней Витольд, Мария и Болеслав отправились в Польшу. Они пересекли Альпы. На границе Болеслав, вероятно, проявил малодушие, и Витольд с Марией продолжили путь без него и двинулись в Прагу. Чехия находилась под контролем советских войск, и чешская милиция выселяла из приграничной Судетской области немецкое население. Витольд и Мария часто видели колонны людей, покорно бредущих по дорогам. У некоторых на рукавах были повязки с буквой N — первой буквой чешского слова «немец» [847].

Мариан Шишко-Богуш, Мария Шелонговская и Витольд в Италии.