Джек Фэруэдер - Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

Палач Петр Сметанский уже ждал приговоренного. В стороне стоял священник и врач. Витольду приказали встать у стены. Сметанский поднял пистолет и выстрелил Витольду в затылок [874].

В течение следующих четырех лет коммунистическое правительство Польши арестовало восемьдесят тысяч бывших членов подполья. Государственный режим считал семью Витольда врагами народа, поэтому Мария Пилецкая жила как можно незаметнее и работала уборщицей в церковном приюте. Власти засекретили документы Витольда в государственных архивах. Премьер-министр Юзеф Циранкевич наполнил истинную историю Аушвица другим смыслом. Теперь, по официальной версии, именно заключенные-коммунисты, такие, как он сам, были героями, сражавшимися с мировым фашизмом и империализмом. Холокост в этой версии почти не упоминался, а группа Витольда характеризовалась как протофашистская и малозначительная [875].

Один из бывших лидеров подполья Тадеуш Пелчиньский привез написанный в Италии отчет Витольда в Лондон. Польские эмигранты начали искать издателя. Однако к рукописям Витольда никто не проявил интереса. После освобождения концлагерей в 1945 году мир испытал шок, но постепенно потрясение прошло, а в политических дискуссиях преобладала тема холодной войны. Витольда фактически вычеркнули из истории.

О нем забыли вплоть до 1960-х годов, когда Пелчиньский показал отчет Витольда польскому историку и своему товарищу по эмиграции Юзефу Гарлиньскому. В 1975 году вышла книга Гарлиньского под названием Fighting Auschwitz («Борьба в Аушвице»), в которой была подтверждена роль Витольда в создании лагерного подполья. После распада Советского Союза и открытия государственных архивов в Варшаве академик Адам Цыра и шестидесятилетний сын Витольда Анджей получили доступ к пухлому кожаному портфелю с донесениями Витольда за 1943–1944 годы. В этом же портфеле находились мемуары Витольда о годах молодости, его заметки, а также протоколы допросов и ключ к зашифрованным именам. Впервые семья Витольда смогла узнать о его миссии то, что он сам о ней писал [876].

В 2000 году на основе рассекреченных материалов Адам Цыра опубликовал одну из первых биографий Витольда на польском языке. Туда же вошли новые воспоминания Элеоноры, Винценты и Кона. Благодаря книге Витольду присвоили статус национального героя Польши. На Западе Аушвиц считали эпицентром холокоста, однако история Витольда оставалась почти не известной [877].

Отчет Витольда, написанный в Италии в 1945 году

История, рассказанная Витольдом, помогает понять, каким образом Аушвиц был превращен в фабрику смерти. Витольд попал в Аушвиц еще до того, как немцы окончательно определились с предназначением лагеря. Витольду пришлось смириться с холокостом. Время от времени ему было трудно осмыслить события, очевидцем которых он стал, и он пытался хоть как-то уложить все происходившее в рамки обыденности. Но Витольд отличался от большинства заключенных и тех людей, которые по цепочке передавали его сообщения из лагеря в Варшаву и далее в Лондон: он не желал отводить взгляд от того, чего не мог понять. Даже рискуя жизнью, он продолжал действовать.

Марек Островский и Анджей Пилецкий в квартире, откуда Витольда увезли в Аушвиц. 2017 год

История Витольда — это история мужества, необходимого, чтобы распознать зло, назвать несправедливость своим именем и проявить участие в судьбах других людей. Но я думаю, здесь важно отметить, что у эмпатии Витольда все-таки существовал предел. Он никогда не считал холокост крупнейшим преступлением Второй мировой войны, а страдания евреев не воспринимал как кризис гуманистических идеалов. Он был сосредоточен на спасении своих соотечественников и своей родины. В наши дни сильное чувство патриотизма может показаться устаревшим или раздражающим, его ассоциируют с крайне правыми настроениями. Однако Витольд проводил различие между любовью к родине и национализмом. Он был убежден, что национализм — благодатная почва для нацистской идеологии. Патриотизм, напротив, давал ему уверенность в том, что он служит родине и своему народу, и был для Витольда моральным ориентиром, без которого его миссия в лагере была бы невыполнима. Да, он не смог спасти ни своих товарищей, ни евреев. Он не приносит извинений за этот факт. Напротив, в своих заключительных трудах Витольд пишет, что мы должны научиться понимать, где наш предел, хотя и призывает нас заглянуть за него.

Прежде всего Витольд просит нас доверять друг другу. Именно способность доверять людям отличала его от других. В лагере, где эсэсовцы стремились сломить дух заключенных и лишить их человеческого облика, доверие имело огромный потенциал. Пока заключенные верили в добро, их нельзя было победить. Люди Витольда умирали ужасной, мучительной смертью, но они погибали с достоинством, которого не смог отнять у них нацизм.

Витольд умер, убежденный в том, что его миссия не была выполнена. Я попытался доказать обратное. Витольду удалось передать свои донесения из Аушвица. Это союзники его не услышали.

У коллективной глухоты множество причин. В ее основе лежит врожденный инстинкт человека, и сегодня мы можем открыто это признать: большинство людей не торопятся прийти на помощь другим, особенно если сами в опасности. Нацисты рассчитывали на то, что мир оставит их преступления без внимания. Симон Визенталь, известный всему миру как «охотник за нацистами», рассказывает, что, когда его привезли в Аушвиц в 1944 году, охранник-эсэсовец сказал ему: «Как бы ни закончилась эта война, мы выиграли ее; никого из вас, свидетелей, не останется в живых, а если кто-то и выживет, мир ему все равно не поверит» [878].

Витольд напоминает нам: пусть эта тема эмоционально тяжела, пусть мы сами находимся в сложных жизненных обстоятельствах, но мы всегда должны пытаться понять беду ближнего. Я надеюсь, что эта книга поможет нам услышать его.

Этой книги не было бы без Джеффа Шендлера, моего редактора из Custom House, чья поддержка, проницательные советы и терпение помогли мне рассказать историю Витольда. Лиате Стелик, мой издатель, тоже увлеклась идеей создания книги о Витольде, и я благодарен ей и команде HarperCollins за сотрудничество. Огромное спасибо помощнику редактора Ведике Ханне, директору по производству Ньямеки Валийяйя и Дэвиду Палмеру за превращение рукописи в книгу. Джейми Джозеф, мой британский редактор из Ebury, вносил грамотную правку и оказывал мне всестороннюю поддержку. Первый замысел книги оформился благодаря моим замечательным агентам — Ларри Вайсманну и Саше Альпер. Я выражаю искреннюю признательность Клэр Александер, моему агенту в Великобритании, за ее неоценимую помощь. Джейкоб Левенсон без устали редактировал черновики моей рукописи, всегда соглашался править мой текст и сделал все, чтобы максимально раскрыть тему гуманизма Витольда.